История христианской церкви. Том 1. Апостольское христианство. 1-100 г. по Р. Х. - Филипп Шафф

Сульпиций Север («Хроники», II. 28–29) приводит довольно подробное описание, однако оно в большой степени позаимствовано у Тацита. Сульпиций Север и Орозий («История», VII. 7) первыми отчетливо высказывают мысль о том, что Нерон распространил гонения и на провинции.

II. Возвращение Нерона в качестве антихриста

Благодаря своей молодости, красоте, энергии и расточительности, а также в силу того, что его жестокость обладала притягательностью новизны (Тацит называет его «incredibilium cupitor», «Анналы», XV. 42), Нерон снискал в атмосфере вульгарной римской демократии определенную популярность. Поэтому после его самоубийства среди язычников распространились слухи о том, что на самом деле император не умер, а сбежал к парфянам и собирается вернуться в Рим с армией и разрушить город. Три мошенника впоследствии воспользовались этими слухами и, выступая под именем Нерона, добились народного признания (правление Отона, Тита и Домициана). Тридцать лет спустя имя Нерона все еще вызывало у Домициана трепет. (Тацит, «История», I. 2; II. 8–9; Светоний, «Жизнь Нерона», 57; Дион Кассий, LXIV. 9; Schiller, р. 288.)

В среде христиан тоже ходили слухи о возвращении Нерона как злейшего врага и гонителя христианства. Лактанций («О смерти гонителей», гл. 2) ссылается на Сивиллино пророчество о том, что Нерон, став первым гонителем, будет также и последним и возвратится перед явлением антихриста. Августин («О граде Божием», XX. 19) упоминает о том, что в его время в церкви все еще бытовали два мнения о Нероне: «Иные делали предположения, что Нерон воскреснет и будет антихристом. Другие же полагали, что он и не убит, а скорее скрыт, чтобы считали его убитым; и что в то время, как его считают убитым, он скрывается, сохраняя свой возраст, и будет так скрываться до тех пор, пока в свое время не откроется и не восстановится на царство». Первая точка зрения была христианской, вторая — языческой. Августин не принимает ни ту, ни другую. Сульпиций Север («Хроники», II. 29) также упоминает об убеждении (unde creditor), что Нерон, чья смертельная рана была исцелена, вернется в конце света, чтобы осуществить предсказанную Павлом «тайну беззакония» (2 Фес. 2:7).

Некоторые толкователи возлагают вину за эти нелепые слухи и ложные убеждения на Книгу Откровение, другие же считают, что автор разделял заблуждения своих языческих современников. В качестве доказательства приводят такие стихи, как Отк. 17:8: «Зверь, которого ты видел, был, и нет его, и выйдет из бездны и пойдет в погибель»; «зверь был, и нет его, и явится» (και πάρεσται, а не καίπερ εστίν, как в Textus Receptus); Отк. 17:11: «И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель»; Отк. 13:3: «И видел я, что одна из голов его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана исцелела. И дивилась вся земля, следя за зверем».

Но речь в этих отрывках идет о звере, то есть о Римской империи, а параллельно этому образу четко прослеживается другой — образ семи голов, то есть императоров. В Книге Даниила образ зверя также носит собирательный характер. Более того, следует различать смерть одного правителя (Нерона) и смертельную рану, которая была нанесена зверю–империи, но от которой империя сумела оправиться (при Веспасиане).

Источники

Иосиф Флавий: «Иуд. война», в 7 книгах; «Жизнь», гл. 4 — 74. Историю Иудейской войны он как очевидец составил около 75 г. по Р.Х. Англ. перев. W. Whinston, in Works of Jos., and by Rob. Traill, ed. by Isaak Taylor, new ed., Lond., 1862. Нем. перев. Gfrörerr and W. Hoffmann, Stuttgart, 1836; Paret, Stuttg., 1885. Франц. перев. Arnauld d'Andillu, 1667, Joachim Gillet, 1756, Abbé Glaire, 1846.

Предания раввинов в Derenbourg: Histoire de la Palestine depuis Cyrus jusqu'à Adrien. Paris, 1867 (первая часть его монографии L'Histoire et la géographie de la Palestine d'après les Thalmuds et les autres sources rabbiniques), pp. 255–295.

Тацит: «История», II. 4; V. 1–13. Всего лишь фрагмент, изобилующий ошибками и оскорблениями в адрес побежденных евреев. Текст пятой книги, за исключением этого фрагмента, утрачен. Если Иосиф, еврей, восхищается силой и величием Рима, то Тацит, язычник, относится к евреям и христианам с презрением и пренебрежением и предпочитает черпать свои сведения у враждебно настроенных египтян и в простонародных предубеждениях, но не в Писаниях или трудах Филона и Иосифа Флавия.

Сульпиций Север: «Хроники», И. 30. Кратко.

Milman: The History of the Jews, XIV–XVII (New York ed., vol. II, 219 sqq.).

Ewald: Geschichte des Volkes Israel, VI. 705–753 (2d ed.).

Grätz: Geschichte der Juden, III. 336–414.

Hitzig: Geschichte des Volkes Israel, II. 594–629.

Lewin: The Siege of Jerusalem by Titus. With the Journal of a recent Visit in the Holy City, and a general Sketch of the Topography of Jerusalem from the Earliest Times down to the Siege. London, 1863.

Count de Champagny: Rome et la Judée au temps de la chute de Néron (ans 66—72 après Jésus Christ), 2 éd., Paris, 1865. T. I, pp. 195–254; t. II, pp. 55–200.

Charles Merivale: History of the Romans under the Empire, ch. LIX (vol. VI, 415 sqq., 4th ed., New York, 1866).

De Saulcy: Les derniers jours de Jérusalem. Paris, 1866.

E. Renan: L'Antéchrist (ch. X–XX, pp. 226–551). Paris, 2d ed., 1873.

Emil Schürer: Lehrbuch der Neutestamentlichen Zeitgeschichte (Leipzig, 1874), pp. 323–350. Он также приводит список литературы. А. Hausrath: Neutestamentliche Zeitgeschichte, part III, 2d ed., Heidelberg, 1875, pp. 424–487.

Alfred J. Church: The Story of the Last Days of Jerusalem, from Josephus. London, 1880. С иллюстрациями.

Едва ли в истории был другой период, столь же насыщенный пороками, разложением и бедствиями, как шесть лет, отделявшие гонения Нерона от разрушения Иерусалима. Данное нашим Господом пророческое описание последних дней начало исполняться еще до того, как умерло поколение, к которому Он обращался, и казалось, что судный день вот–вот наступит. В любом случае, у христиан были все основания так думать. Даже убежденные язычники считали, что этот период покрыт полночной тьмой. Выше мы уже приводили данное Сенекой описание крайнего нравственного разложения и упадка во времена правления его ученика и его убийцы — Нерона. Тацит начинает свою историю Рима после смерти Нерона такими словами: «Я приступаю к рассказу о временах, исполненных несчастий, изобилующих жестокими битвами, смутами и распрями, о временах, диких и неистовых даже в мирную пору. Четыре принцепса, погибших насильственной смертью, три гражданские войны, ряд внешних и много таких, что были одновременно и гражданскими, и внешними, удачи на Востоке и беды на Западе — Иллирия объята волнениями, колеблется Галлия, Британия покорена и тут же утрачена, племена сарматов и свебов объединяются против нас, растет слава даков, ударом отвечающих Риму на каждый удар, и даже парфяне, следуя за шутом, надевшим личину Нерона, готовы взяться за оружие. На Италию обрушиваются беды, каких она не знала никогда или не видела уже с незапамятных времен: цветущие побережья Кампании где затоплены морем, где погребены под лавой и пеплом; Рим опустошают пожары, в которых гибнут древние храмы, выгорел Капитолий, подожженный руками граждан. Поруганы древние обряды, осквернены брачные узы; море покрыто кораблями, увозящими в изгнание осужденных, утесы запятнаны кровью убитых. Еще худшая жестокость бушует в самом Риме, — все вменяется в преступление: знатность, богатство, почетные должности, которые человек занимал или от которых он отказался, и неминуемая гибель вознаграждает добродетель».[543]