Ричард Львиное Сердце - Ирина Александровна Измайлова

заупрямится, тогда (кто-кто, а Эдгар знает своего молочного братца!) можно будет и увезти Алису, чтобы тайком с нею обвенчаться. Принцесса тоже любила графа и не желала слышать ни о каком ином замужестве.

Раздумывая обо всём этом, рыцарь Эдгар неторопливо ехал вдоль Кизанского холма, за которым уже начиналась Птолемиадская долина и шла дорога, ведущая к городу.

Как ни огорчён был молодой воин своей неудачей, он не позволил себе ослабить внимание. Именно здесь промышляла в последнее время зловещая шайка «пустынных волков», опустошавших окрестности столицы. Правда, теперь «волки» уничтожены. Но от шайки мог остаться ещё небольшой отряд, а во-вторых — вдруг тут есть и иные разбойники? Что сарацинам (даже — самым мирным) доверять нельзя, рыцарь понял уже давно. Поэтому он ехал, внимательно оглядываясь и прислушиваясь, а более всего следя за поведением коня. Гнедой красавец по кличке Брандис, подарок старого барона, был очень умён и всегда издали чуял чужих.

За небольшой рощей, куда как раз въехал рыцарь, послышался топот копыт, и Брандис навострил уши, чутко раздув свои роскошные ноздри. Но тут же без понукания перешёл со спокойной рыси на быстрый галоп и весело заржал. Так он всегда встречал хозяйку.

Из-за деревьев между тем показался другой всадник и приветственно помахал рукой. Навстречу рыцарю, на чёрном как уголь, некрупном, но статном арабском жеребце ехал юноша в такой же, как у Эдгара, кольчуге, в таком же круглом шлеме с выступом, прикрывающим переносицу, с таким же арбалетом и мечом у пояса. Из-под шлема весело глядели большие карие глаза, на свежих, как абрикосы щеках играл румянец.

Всадник как всадник. Но и рыцарь, и его конь отлично знали, кто это на самом деле.

— Что случилось, Мария? — воскликнул Эдгар, подъехав к жене и обнимая её. — Куда это ты отправилась одна? Это же опасно!

— Ну что ты! — Она поцеловала рыцаря и залилась краской, будто не была уже больше года за ним замужем. — Дорога отсюда почти что видна. Разбойников вы перебили — твои воины вернулись в город ещё утром. Но они рассказали, что ты в одиночку поскакал за главарём «пустынных волков», и я подумала — тебе может понадобится оруженосец.

— Сумасшедшая! Вот сумасшедшая... Неужто даже после рождения нашего Анри ты не образумилась? Чего ради так рисковать?

Но притворная суровость его голоса не смущала женщину. Она знала, как муж любит её, и нет-нет да пользовалась этим...

— Я волновалась, Эдгар. И вижу, что не зря! У Брандиса седло в крови, и на твоей кольчуге тоже кровь.

— Не моя.

— Слава Богу! Но всё равно мне было не по себе. Что же, ты не догнал этого Селима-пашу?

— Догнал. Но проклятый ассасин предпочёл зарезаться, лишь бы не попасть в наши руки. Послушай, а с кем ты оставила малыша?

Мария улыбнулась, на её щеках мелькнули лукавые ямочки. Когда Эдгар их видел, ему почему-то всегда хотелось тронуть их пальцем. Что он и делал постоянно.

— Анри остался с кормилицей и с королевой. Для Изабеллы он прямо как родной. Поедем домой, да? Не печалься!

Её ласковый голос и взгляд почти совсем сгладили огорчение рыцаря. У Марии был невероятный дар: она умела понимать лошадей, собак и птиц, и они тоже понимали и слушались её. Порой Эдгару казалось, что жена умеет читать и его мысли. Во всяком случае, она часто говорила вслух то, о чём он думал.

— Поедем, — рыцарь отпустил, наконец, талию жены и усмехнулся, подумав, как это выглядит со стороны — объятия двух воинов в кольчугах! Бр-р-р! — Поедем, «малыш Ксавье», мой верный оруженосец. Если твоё чутьё подсказало тебе, где меня встречать, то моё чутьё сейчас говорит, что я вот-вот могу понадобиться королю.

И он вновь пустил Брандиса вскачь, зная наверняка, что Мария от него не отстанет.

Глава 2

Королевство Иерусалимское

К полудню песок так накалился под неистовыми лучами солнца, что стал, казалось, жечь даже копыта коня. Во всяком случае, породистый и рослый рыжий жеребец, хотя и утомлённый двухчасовой скачкой, не сбавлял хода. Когда же в дрожащем сиреневом мареве расплавленного горизонта прорисовались контуры зубчатой стены далёкого города, скакун пошёл ещё быстрее, торжествующе раздувая ноздри и раскидывая вокруг себя клочья пены.

Всадник, уставший почти так же, как его конь, перестал его пришпоривать, доверившись силе и упрямству прекрасного животного — раз тот завидел цель пути, то домчится туда без понуканий.

На коне были простые, но очень добротные, европейской работы седло и сбруя, на всаднике — тонкая, прочная кольчуга, немецкий шлем-шляпа, а на плечах, поверх кольчуги — белый плащ тонкой шерсти. Оружие состояло из привешенного к поясу боевого топора с длинной рукоятью, кинжала в дорогих восточных ножнах и большого лука, притороченного слева к седлу с таким расчётом, чтобы его можно было в одно мгновение отцепить и вскинуть. Колчан был за спиною всадника, и достать из него стрелу он мог с не меньшей быстротой. Размеры лука, его толщина и основательность говорили о силе воина не меньше, чем тяжесть его топора — чтобы натянуть такой лук нужна была по-настоящему могучая рука. Зато щит, что висел на правой стороне седла, был небольшой и не вытянутый, как обычно у рыцарей, но круглый — такие носили простые воины. Подтверждением «незнатности» щита было также отсутствие на нём герба либо какой-то эмблемы.

Всадник приближался к городской стене, зорко всматриваясь в линии стен и в высокие стрельчатые ворота, темневшие в одной из башен.

Эти ворота были великолепным сооружением, похожим на небольшую крепость. Огромная центральная внешняя арка как бы нависала над внутренней,