Ричард Львиное Сердце - Ирина Александровна Измайлова

которая была почти вдвое ниже и запиралась мощной дубовой дверью. Две боковые, совсем небольшие арки, такой же стрельчатой формы, как и центральная, тоже были закрыты. Над арками высоко поднималась обзорная площадка, обрамлённая узорчатыми башенками. Дорога, подходя к воротам, не обрывалась возле них, а сворачивала вдоль массивной стены, далее расширяясь и подступая к другой, более высокой и мощной башне, за которой ещё не виднелось, но угадывалось море.

— Остановись, путник! Кто ты такой?

Возглас, прозвучавший с верхней площадки, не заставил всадника остановиться. Тот лишь чуть-чуть натянул поводья, и конь перешёл с галопа на размеренный шаг. Стражник, окликнувший едущего на франкском наречии, видимо, решил, что его плохо поняли, и повторил требование по-арабски.

В ответ всадник расхохотался и ответил по-французски, настолько чисто, что стражники не сразу расслышали едва заметный германский акцент:

— Я что, похож на поганого сарацина, что ты переводишь свои слова на их язык, франк? Я понимаю и так и этак, но не могу понять, для чего мне останавливаться и отвечать на твой вопрос до того, как передо мной раскроют ворота? Это что, теперь такое гостеприимство? Или добрые христиане набрались трусости у сарацин, которые храбры только тогда, когда их в десять раз больше, чем противников? Так я один!

— Но ты с оружием! — возразили сверху.

— А я что, должен тащиться по вашей набитой разбойниками пустыне без лука, меча, топора и в чём мать родила!? Так, по-вашему, было бы лучше? Живо отворяйте или будет плохо! Я прямо из Дамаска, от султана, и у меня письмо к королю Иерусалимскому.

Центральные створки медленно, неохотно раскрылись, как раз в тот момент, когда нетерпеливый всадник уже почти наскочил на них, не желая вновь натягивать поводья. Конь заржал и миновал ворота, сердито грызя узду и вскидывая передние ноги, будто спешил вновь пойти галопом. Однако теперь приезжий остановил его.

Перед ним стояли четверо воинов в простых доспехах, которые отличали, однако, некоторые необычные для христианской одежды особенности. Поверх длинных, до колен, кольчуг были надеты светлые халаты нараспашку. Шлемы, обмотанные тюрбанами, выглядели, по мнению приезжего, ещё смешнее. Однако он отметил, что прикрывающая железо ткань хоть немного, но защищает от солнечных лучей, не давая железякам слишком сильно накаляться.

Стража состояла из восьми человек: ещё четверо франкских воинов — тоже в кольчугах, но без шлемов — сидели на широкой паперти, идущей вдоль внутренней стороны стен. Воины кидали кости, не без любопытства поглядывая в сторону въехавшего в ворота странника.

— Так назови, наконец, своё имя, приезжий! — проговорил стражник, чей шлем с насечкой и меч в более богатых ножнах выдавали старшего. — И, может быть, ты сойдёшь с коня?

— С коня я сойду перед королём, — спокойно ответил приезжий. Я — барон Фридрих Тельрамунд, рыцарь Креста, подданный императора Генриха. Приехал в Дамаск с поручением к султану, а из Дамаска в Акру — с письмом к королю Анри. По сути, тоже Генриху, но ведь по-франкски Генрих звучит «Анри», да? Ведь так, франки?

Начальник караула пожал плечами и промолчал, однако один из игроков в кости, подняв голову и ещё раз оценивающе осмотрев приезжего, небрежно ответил:

— От того, что германцы чихают, называя имя своего императора[58], он, дай Бог, не подхватывает насморк? А кто ты такой будешь? Откуда прилетела столь важная птица?

— Вам-то какая разница? — пожал плечами барон, презрительно не заметив оскорбительного тона француза. — Вас для вида поставили охранять эти ворота — мол, христиане тут хозяева. Это когда по всей Палестине шныряют банды сарацин и чувствуют себя как дома! Их вы небось охотнее сюда пропускаете, да? Вдруг да обидится султан..! Так что вам за дело, кто я такой? Тут у вас и сам дьявол с рогами проедет, а вы своих задов от земли не оторвёте!

Сквозь густой загар всех восьмерых франков проступила багровая краска. Руки сами собой дёрнулись к оружию, но грозный вид всадника не внушал желания ввязываться в драку.

— Я поехал! — бросил он, не спрашивая позволения. И тотчас дал шпоры коню.

Стражники едва успели шарахнуться в стороны, как рыжий жеребец, взметнув тучу пыли, пролетел меж ними и прежним стремительным галопом понёсся по идущей от ворот улице. Спрашивать дорогу приезжий не стал — он и сам догадался, как проехать ко дворцу короля Иерусалимского. От ворот вела только одна широкая и достаточно прямая улица, в конце которой виднелись высокие стены с зубчатыми башнями.

Дворец находился, как ему и положено, почти в самом центре цитадели, однако облик у него был далеко не царственный. Здание было возведено сотню лет назад в достаточно суровом и сдержанном стиле, хотя завоевавшие Палестину крестоносцы тогда ещё имели довольно средств на строительство. Кроме того, дворец сильно пострадал при штурме и захвате Акры войсками Саладина. И почти не был обновлён за последний год, когда королевство Иерусалимское вновь (по крайней мере внешне) стало существовать, и сюда, в Акру, была перенесена из Иерусалима столица. Повреждённые огнём части стен, разрушенные зубцы башен, обвалившийся при пожаре восточный портал так и не были восстановлены. Правда, со стен кое-где свисали полотнища с гербами, а над центральной башней развевался королевский флаг, однако запустение и бедность от этого лишь сильнее бросались в глаза.

Здесь, возле входа, тоже стояла французская стража. Эти воины не бездельничали и не кидали кости. Все были при оружии и в шлемах, хотя немилосердная жара заставила стражников отступить в тень центрального портала, оставив широкую лестницу свободной. Опасаясь вызвать неудовольствие короля, они не посмели накрутить тюрбаны поверх шлемов, а на кольчуги напялить халаты.

Всадник осадил коня и, когда один из стражников подошёл к нему, чтобы задать вполне понятные вопросы, прибывший нетерпеливо бросил ему поводья, точно то был его оруженосец. Растерявшийся француз даже не подумал протестовать, меж тем, как приезжий назвал себя и, не дожидаясь ни ответа, ни позволения, взбежал по ступеням