Красный шторм - Том Клэнси

– Хорошо. Конец связи. – Эдварде улыбнулся про себя, укладывая рацию в вещмешок. Когда он вернулся к месту привала, то обратил внимание, что Вигдис шевелится во сне. Лейтенант улегся рядом, на расстоянии нескольких футов.

Шотландия

– Чертов ковбой, тоже мне Джон Уэйн, спасающий поселенцев от индейцев!

– Но ведь нас там не было, – произнес мужчина с черной повязкой, закрывавшей отсутствующий глаз. – Большая ошибка судить о действиях человека с расстояния в тысячу миль. А он был там, видел, что происходит. Ну ладно, что нового мы узнали на основании случившегося о русских солдатах?

– Советские войска никогда не славились образцовым поведением по отношению к гражданскому населению, – напомнил один из присутствующих.

– В их воздушно-десантных войсках строгая дисциплина, – заметил другой. Раньше он служил в чине майора в элитных частях САС и теперь, уволенный по инвалидности, являлся старшим офицером в штабе специальных операций. – Такое поведение совсем не характерно для отборных частей. Подобные сведения могут позднее оказаться полезными. А пока, как я сказал ранее, этот парень проявляет себя с лучшей стороны. – Он произнес эту фразу без тени самодовольства.

Стендаль, Германская Демократическая Республика

Перелет оказался не слишком приятным. Они летели на легком бомбардировщике над самой землей, на бреющем полете, и совершили посадку на военном аэродроме к востоку от Берлина. На борту самолета находилось всего четыре штабных офицера. Полет закончился благополучно, но Алексеев не знал, чему это приписать – искусству летчика или просто везению. Аэродром недавно подвергся налету самолетов НАТО, это было очевидно, и у генерала уже возникли сомнения относительно заверений его коллег из ВВС об их господстве в небе в дневное время. Из Берлина Алексеев в сопровождении своих офицеров прибыл на вертолете на передовой командный пункт главнокомандующего Западной группы войск недалеко от Стендаля. Алексеев был первым высокопоставленным генералом, прибывшим в бетонированный подземный бункер, и ему не понравилось, что он там обнаружил. Местные штабные офицеры проявляли слишком явный интерес к тому, чем занимаются войска НАТО, и недостаточно заботились о действиях Советской Армии, противостоящей противнику. Инициатива еще не была потеряна, но у Алексеева создалось впечатление, что все движется к этому. Он вызвал к себе начальника оперативного управления и начал собирать информацию о ходе военных действий. Новый главнокомандующий прибыл час спустя и сразу пригласил Алексеева к себе в кабинет.

– Какое у тебя впечатление, Павел Леонидович?

– Мне нужно немедленно отправиться на передовую. Сейчас наносятся три удара по противнику. Я должен лично убедиться, как развиваются события. Германское контрнаступление у Гамбурга снова удалось отразить, однако на этот раз у нас недостаточно сил, чтобы развить достигнутый успех. Северная часть фронта стабилизировалась. До настоящего времени нам удалось продвинуться внутрь вражеской территории на расстояние, чуть превышающее сто километров. График боевых действий полностью нарушен, потери намного больше расчетных – как у нас, так и у противника, однако наши потери более значительны. Мы серьезно недооценили эффективность противотанкового оружия армий НАТО. Наша артиллерия оказалась неспособной подавить противотанковую оборону противника, и потому нам не удалось добиться крупного прорыва. Авиация НАТО наносит сокрушительные удары по нашим частям, особенно ночью. Подкрепления не прибывают достаточно быстро в передовые части. На большинстве участков фронта мы все еще удерживаем инициативу, но если в ближайшее время нам не удастся добиться решительного успеха, такое положение не продлится дольше нескольких дней. Нам необходимо найти слабое звено в боевых порядках войск НАТО, прорвать фронт и ввести в прорыв свежие дивизии.

– Положение НАТО? Алексеев пожал плечами.

– Все их войска сражаются на фронте. Из Америки прибывают дальнейшие подкрепления, но, судя по информации, полученной от пленных, не так быстро, как предполагалось. У меня создалось впечатление, что силы противника слишком растянуты в некоторых местах, но пока нам не удалось обнаружить наиболее уязвимый участок. Если мы найдем его и сумеем воспользоваться этим, мне кажется, что можно прорвать фронт и прорваться внутрь вражеских порядков крупными силами. Они не могут надежно обороняться повсюду. Германские требования защищаться на выдвинутых вперед рубежах заставляют НАТО пытаться остановить нас на всех направлениях. Мы совершили аналогичную ошибку в 1941 году и дорого заплатили за нее. Противник делает сейчас то же самое.

– Когда ты отправляешься на передовую?

– Через час. Возьму с собой капитана Сергетова…

– Сына партийного босса? Если с ним что-нибудь случится, Павел Леонидович, нам…

– Он является офицером Советской Армии, кем бы ни был его отец, и нужен мне.

– Хорошо. Постоянно информируй меня о том, где находишься. Пришли ко мне офицеров оперативного управления. Нужно навести порядок в этом борделе.

Генерал Алексеев вылетел на разведку на новом боевом вертолете Ми-24. Сверху их прикрывало звено юрких истребителей МиГ-21. Вертолет скользил над самыми верхушками деревьев. Заместитель главнокомандующего отказался от удобного кресла и прильнул к иллюминатору, стараясь рассмотреть происходящее внизу. Жизнь, проведенная им на воинской службе, не подготовила генерала к ужасающим разрушениям на земле. Создавалось впечатление, что на каждой дороге непременно есть обгоревший остов танка или грузовика. Авиация НАТО наносила особенно жестокие удары по основным перекресткам. Вот взорванный мост, и сразу позади него уничтоженная рота танков, ожидавших, когда его отремонтируют. Сгоревшие самолеты, машины и трупы людей превратили аккуратный живописный германский ландшафт в свалку высокотехнологичного вооружения. Когда вертолет пересек границу и углубился в Западную Германию, картина стала еще более ужасной. Здесь велись бои за каждую крошечную деревушку, за каждую проселочную дорогу. У одной такой деревни Алексеев насчитал одиннадцать сожженных танков и подумал о том, сколько подбитых машин уже отбуксировали для ремонта. Сама деревня была почти стерта с лица земли артиллерийским огнем и последующими пожарами. Лишь одно здание выглядело пригодным для проживания. Еще пять километров на запад, и картина повторилась. Лишь теперь генерал понял, что целый танковый полк был уничтожен во время десятикилометрового броска по одной дороге. Он начал замечать и вооружение войск НАТО – немецкий штурмовой вертолет, который можно опознать лишь по хвостовому винту, торчавшему из груды обгоревших обломков, несколько танков и бронетранспортеров. Гордые боевые машины обеих сторон, созданные искусными руками рабочих и инженеров, изготовленные с огромными затратами, валялись теперь повсюду, словно мусор, выброшенный из окна автомобиля. У Советского Союза было больше резервов, Алексеев знал это, но насколько больше?

Вертолет совершил посадку на лесной опушке. Генерал заметил, что зенитные орудия, скрытые за краем леса, не сводили с вертолета своих стволов до тех пор, пока он не приземлился. Вместе с Сергетовым Алексеев выпрыгнул из вертолета, пригнулся, чтобы не попасть под все еще вращающиеся лопасти несущего винта, и побежал к лесу. Там находилась группа бронированных штабных машин.