Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть - Питер Хизер

Колкость в последней фразе направлена конкретно против Генриха IV, отец которого, поддерживавший реформы, дал импульс изменению папской власти в 1040-х гг., и именно на территории империи Григорий предпочел сражаться. Его особой целью стала Миланская епархия, огромный имперский город на севере Италии, где симония – в своем роде – была широко распространена. Григорий выбрал себе оружие – призвать население города бойкотировать церковные службы, которые проводили священнослужители, купившие свою должность или состоявшие в браке. Ссора быстро распространилась и вышла из-под контроля. К январю 1076 г. Генрих решил, что с Григорием невозможно ужиться, и начал маневрировать, чтобы заставить его отречься от власти. Григорий ответил тем, что в тот же год на Лентенском синоде отлучил Генриха от церкви. Папа вел себя преднамеренно провокационно и знал, что внутренние проблемы империи, в которой немецкие принцы открыто взбунтовались, играют ему на руку. В результате Генрих решил пойти на уступки и публично выразил смирение в январе 1077 г., стоя под снегом в Тосканском замке графини Матильды Каносской, в котором Григорий нашел себе пристанище. Он был возвращен в лоно церкви, но проблемы между ними не были решены. Теперь Григорий вознамерился помешать любым мирянам (к категории которых он причислял королей и императоров) вообще иметь право голоса при назначении епископов и других лиц духовного звания, что привело к спору об инвеституре (так как большая часть интеллектуальной энергии сосредоточивалась на церемонии, посредством которой епископы облекались своими полномочиями), который разгорелся в полную мощь. К весне 1080 г. они снова были в ссоре, и Григорий не только отлучил Генриха от церкви во второй раз, но и признал главу коалиции немецких принцев Рудольфа Швабского королем вместо него. Благодаря «Константинову дару» Григорий прекрасно понял, что может распоряжаться большей властью, чем император, так как Константин перед отъездом в Константинополь передал власть в империи папе Сильвестру, и почувствовал, что может низложить любого, занимавшего императорский пост, кто не смог соответствовать определенным требованиям. В этот момент к религиозной власти был добавлен политический аспект, приписанный Риму на основе «Дара» в IX в. Притязания папы на власть в империи наконец нашли свое полное выражение[327].

Но в одном ключевом аспекте политика Григория не имела никаких шансов на успех. Но когда настал момент действовать, оказалось невозможным, чтобы Генрих (да и ни один монарх ни Англии, ни Франции) передал полномочия назначать людей на главные церковные посты в своих королевствах Риму по одной простой причине: епархии и главные монастыри средневековой Европы финансировались из доходов крупных земельных владений. Другого способа финансировать какое-либо крупное учреждение в этом в основном сельскохозяйственном мире (это же справедливо и в отношении античного мира) не было. После многих веков, когда церкви делались пожертвования, поощряемые налоговыми льготами, которые часто прилагались к церковным дарам, различные религиозные учреждения в конце XI в. контролировали на разных условиях (то есть проценты от общих доходов, которые они получали, были разными) огромные площади плодородных земель Западной Европы: обычно что-то между четвертью и третью всех земельных владений королевств, в которых они находились. Вполне естественно, что раз никакое государство не могло позволить такой большой части своей потенциальной налоговой базы выпасть из системы, то местные правители оценивали все это богатство этих учреждений, чтобы взимать различные выплаты и услуги. Многие из них являлись экономическими сборами того или иного рода, взимаемыми наличными или натуральными продуктами, но помимо этого были и другие пошлины. На аббатов и епископов иногда возлагали административные и/или судебные обязанности на крупных территориях, например королевств, но не менее важным становилось обеспечение ими рыцарской службы. Это требовало от епархий и монастырей на части своих земель содержать предписанное число рыцарей, которых король мог призвать, когда ему понадобится армия. Житие Льва IX, как вы помните, прославляет его как командующего одним из таких отрядов рыцарей во время военного похода, предшествовавшего его восшествию на епископский престол. В Англии, где записи XI в. целы, епархии и монастыри предоставляли около трети всех вооруженных сил, которые король мог призвать себе на службу, и нет причин думать, что в других местах эта пропорция сильно отличалась. Более того, так как епископы и в значительной степени аббаты назначались королем, в наших источниках есть прямые намеки на то, что вооруженные отряды из религиозных учреждений в политическом отношении считались более надежными, чем обычные. Поэтому, когда у короля случалась беда, он обращался к этим рыцарям, а не к воинам своих магнатов, которые часто были слишком заняты расчетами, чтобы являться на место сбора. Были ли проблемы короля в то время настолько серьезны, что требовалось перенаправлять лояльность священнослужителей на другого кандидата в лидеры? Ввиду того что контролируемый церковью компонент был таким большим, а роль всех ресурсов средневекового королевства – такой политически важной, ни один король не мог позволить себе отказаться от своего права назначать своих людей на церковные должности[328].

В то же время благочестие мирян медленно, но верно приближалось по крайней мере к некоторым требованиям программы реформ. Прежде всего это касалось вопроса, связанного с собственностью мирян на церкви. В 1028–1126 гг. монастырю Монте-Кассино были дарованы в собственность не менее ста девяноста трех церквей, из которых сто восемьдесят шесть являлись дарами собственников-мирян. И это не единичный пример. В Анжере в долине Луары на период 1050–1100 гг. зафиксированы сорок четыре передачи церквей светскими собственниками и еще сто две – в течение последующего полувека[329]. В то же самое время, когда Григорий пытался выиграть безнадежный бой, если бы он чуть больше задумался, он мог бы претендовать на существенный успех с более разумным подходом к проблеме привлечения мирян к управлению церковью и не загнал бы реформируемую папскую власть в такой угол.

В общем, Григорий катастрофически переоценил свои возможности, несмотря на некоторые бросавшиеся в глаза победы. Восстание немецких принцев в конечном счете оказалось не таким серьезным, чтобы либо немедленно победить, либо вынудить Генриха IV пойти на крупные уступки на религиозном фронте. Генрих начал снова назначать своих собственных пап. Его выбор пал на Климента III, когда сам Григорий был выдворен из Рима. Он умер в замке Салерно у моря в 1085 г. под защитой норманнских вооруженных сил, которые спасли его в Риме годом раньше. На тот момент он оказался в ловушке в Кастель-Сант-Анжело в окружении имперских войск, и норманны еще больше испортили репутацию папы, воспользовавшись возможностью одновременно разграбить город. И все это случилось после того, как империя продемонстрировала готовность принять существование независимой папской власти.