Экскалибур - Бернард Корнуэлл

Артур дождался, пока мы спрячемся, и повел тридцать человек на запад по рифленому песку вдоль кромки прибоя. Мы схоронились под прикрытием высокой дюны. Копье я оставил в форте, решив, что в этой битве стану сражаться одним Хьюэлбейном. Саграмор тоже выбрал меч. Он горстью зачерпнул песка и принялся оттирать с изогнутого клинка пятнышко ржавчины.

— Где ты бороду потерял? — хмыкнул он.

— Обменял на жизнь Амхара.

Из-под нащечников блеснули белые зубы: Саграмор широко ухмыльнулся.

— Выгодная мена: не прогадал, — похвалил он. — А рука куда делась?

— Магия взяла.

— Ну, спасибо, что не правую. — Саграмор повернул клинок к свету, убедился, что ржавчины не осталось, наклонил голову, прислушался, но тишину нарушал только плеск волн.

— Не следовало мне приходить, — помолчав, посетовал он.

— Почему? — удивился я. Нумидиец в жизни не уклонялся от битвы.

— Они небось за мной увязались, — объяснил он, кивнув на запад, в сторону врага.

— Да они наверняка и без тебя знали, куда мы направляемся, — успокоил я нумидийца. Хотя — если, конечно, Мерлин не проговорился Нимуэ о Камланне! — скорее всего, Мордред и впрямь поставил нескольких легковооруженных всадников следить за Саграмором, и эти разведчики обнаружили наше укрытие. В любом случае, судить да рядить было поздно. Люди Мордреда знали, где мы, и теперь все зависело от того, кто успеет раньше: Каддог или враг.

— Слышишь? — окликнул меня Гвидр. Он был в доспехах; на щите — Артуров медведь. Гвидр явно был как на иголках, и не диво: ему предстояла первая в жизни настоящая битва.

Я прислушался. Шлем, проложенный кожей внутри, заглушал звуки, но наконец и я расслышал глухой стук подков по песку.

— А ну пригнись! — рявкнул Саграмор, одергивая не в меру любопытных, что порывались выглянуть за гребень дюны.

Лошади галопом скакали по взморью, а нас заслоняла дюна. Цокот копыт приближался, нарастал до оглушительного грома; мы крепче перехватили мечи и копья. Навершием Саграморову шлему служила оскаленная лисья морда. Я глядел на лису, а слышал лишь надвигающийся грохот. Припекало, по лицу моему струился пот. Кольчуга казалась невыносимо тяжелой, ну да так оно всегда и бывает, пока битва не начнется.

Первые всадники пронеслись мимо, и тут со взморья донесся голос Артура.

— Вперед! — воззвал он. — Вперед! Вперед! Вперед!

— Пошли! — завопил Саграмор, и мы устремились вверх по склону.

Ноги разъезжались на песке; казалось, до вершины мне в жизни не добраться, но наконец мы перевалили через гребень и ринулись вниз, на взморье, в общую свалку, туда, где кони месили копытами плотный влажный песок. К тому времени Артур уже повернул вспять и его тридцать человек сшиблись с преследователями, что числом превосходили Артуровых копейщиков в два раза. Но теперь враги увидели нас — мы бежали прямо на их фланг, — и самые благоразумные тотчас же развернулись и галопом помчались на запад, от греха подальше. Большинство остались и приняли бой.

Я проревел вызов, принял удар копья точно в середину щита, полоснул Хьюэлбейном по задней ноге лошади, подрезая сухожилия, и, едва конь завалился в мою сторону, с силой рубанул Хьюэлбейном всадника по спине. Тот взвизгнул от боли, я отпрыгнул назад; всадник и конь рухнули — копыта, кровь, песок, все смешалось в кашу. Я пнул дергающегося врага в лицо, заколол его Хьюэлбейном, затем, отведя меч назад, ударил снизу вверх очередного растерявшегося всадника, что попытался было ткнуть меня копьем. В ушах звенел жуткий боевой клич Саграмора; у самой кромки воды Гвидр пронзил упавшего копьем. Враги кинулись наутек — погнали коней через отмели, где отступающая вода, взбурлив, затягивала в себя песок и кровь и уносила их назад, в волны. На моих глазах Кулух направил коня прямо на врага и голыми руками выдернул всадника из седла. Тот попытался встать, но Кулух широко размахнулся, поворотил коня и вновь рубанул сверху вниз. Немногие уцелевшие оказались в ловушке между нами и морем — мы безжалостно вырезали их всех. Умирающие лошади визжали и молотили копытами. Волны окрасились розовым, а песок почернел от крови.

Сразили мы два десятка, а еще шестнадцать захватили живьем, а когда пленники рассказали нам все, что знали, их мы тоже умертвили. Отдавая этот приказ, Артур поморщился, ибо терпеть не мог проливать кровь безоружных, но выделить копейщиков для охраны пленных мы не могли, равно как и не испытывали сострадания к врагам, у которых щиты без гербов, в знак особой жестокости. Мы убили их быстро: велели встать на колени на песке и обезглавили их Хьюэлбейном либо острым Саграморовым клинком. То были люди Мордреда; сам Мордред вел их по взморью, но, едва завидев нашу засаду, король поворотил коня и велел своим людям отступать.

— Я почти до него добрался, — досадовал Артур, — еще бы чуть-чуть, и достал бы! — Мордред спасся, но первую победу мы одержали, хотя потеряли троих, а еще семеро истекали кровью.

— Как сражался Гвидр? — спросил у меня Артур.

— Отважно, господин, отважно, — заверил я, пытаясь отчистить окровавленный меч песком. — На его счету не одна смерть, господин, — заверил я Артура.

— Хорошо, — кивнул он, подошел к сыну и обнял его за плечи. Единственной рукой я отскреб от крови Хьюэлбейн, затем ослабил завязки шлема и стянул его с головы.

Раненых лошадей мы добили, уцелевших увели в крепость, затем собрали оружие и щиты врага.

— Снова они не сунутся, — заверил я Кайнвин, — разве что подкрепление подоспеет. — Я поглядел вверх, на солнце, что медленно поднималось в безоблачное небо все выше.

Воды у нас было в обрез — только то, что привезли с собой Саграморовы люди среди прочей нетяжелой клади, так что воду выдавали порциями. День обещал быть долгим: то-то мы измучаемся жаждой, особенно наши раненые. Один из них дрожал в ознобе. Лицо его побледнело до восковой желтизны, а когда Саграмор попытался влить ему в рот несколько капель влаги, он судорожно прикусил край меха с водой. Он стонал в агонии, терзая нам души, и наконец Саграмор облегчил его страдания ударом меча.

— Надо сложить погребальный костер, — предложил Саграмор, — вон там, в конце косы. — Он качнул головой в сторону ровной полосы песка, куда море нанесло груды выбеленного солнцем пла?вника.

Артур этого предложения словно не расслышал.

— Если хочешь, поезжай на запад, — посоветовал он Саграмору.

— И бросить вас здесь?

— Если ты останешься, — тихо проговорил Артур, — то я не знаю, как ты уедешь. Лодка приплывет только одна. А к Мордреду подойдет подкрепление. К Мордреду, но не к нам.

— Мы и их перебьем, — коротко отрезал Саграмор. Думается мне, он знал, что, оставшись, обрекает себя на смерть. Лодка Каддога отвезет в безопасное место от силы человек двадцать, но никак не больше. — Мы можем переплыть реку, господин, — отозвался он, качнув головой в сторону восточного берега, что маячил темной, недвижной стеной за оконечностью песчаной косы. — Ну, те из нас, кто плавать умеет, — уточнил он.