Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин

богопротивного преступления, недостойны погребения общего с верными подданными, зарыты в особую яму, с надписью, для всегдашнего омерзительного презрения всем верным подданным, что «тут лежат преступники против Бога, государя и помещика, справедливо наказанные огнем и мечом, по закону Божью и государеву», и, наконец, что дом их зачинщика и первого начальника в сем богомерзком преступлении, деревни Ивановской крестьянина, Емельяна Чернодырова, истреблен до основания, так, что и остатков оного не видно. Дабы все о том быв известны, в подобные пагубные злодеяния не впадали» (Шильдер. С. 269).

В начале своего царствования Павел I в своем манифесте объявил о том, что будет следовать во внешних отношениях мирной политике, заключил мир с Персией, отменил рекрутский набор, держал нейтралитет в отношении Англии, Пруссии, Австрии.

3 января 1797 года он писал прусскому королю: «С имеющимися союзниками многого не сделаешь, а так как борьба, которую они вели против Франции, только способствовала росту революции и ее отпору, то мир может ослабить ее, усилив мирные антиреволюционные элементы в самой Франции, доселе придавленные революцией». Павел I хорошо знал, что якобинской диктатуре во Франции пришел конец, Робеспьер и его соратники казнены, Директория из пяти директоров пока бессильна что-либо объявить самостоятельное, привлекает внимание лишь генерал Бонапарт, завоевавший Италию и разгромивший ряд австрийских армий. Павел I мечтает о том времени, когда прекратятся успехи французского оружия и она войдет в прежние пределы своего государства, наступит прежний мир и политическое равновесие. Екатерина II подготовила экспедиционный корпус для участия против революционной Франции, но его действия будут зависеть теперь от его распоряжений. Павел I писал командиру экспедиционного корпуса генералу Розенбергу: «Необходимо отвращать все, что в землях не неприязненных может возбудить ненависть или предосудительные насчет войска впечатления (избегать участия в продовольственных экзекуциях), внушать, что мы пришли отнюдь не в видах споспешествовать властолюбивым намерениям, но оградить общий покой и безопасность, для того [проявлять] ласковое и приязненное обращение с жителями. Восстановление престолов и алтарей. Предохранять войска от «пагубной заразы умов», соблюдать церковные обряды и праздники».

Глубокую оценку личности Павла I дал известный историк С.Ф. Платонов:

«Несовпадение его личных идеалов с тем, что совершалось на его глазах, вызывало в нем чувство глубокого недовольства ходом дел, осуждение и правящих лиц, и самой системы управления. Он рвался к деятельности, а возможности действовать у него не было никакой. Силы ума поневоле растрачивались на мелочи и не обогащались необходимым опытом государственной деятельности.

При таких условиях император Павел, вступая во власть, обнаружил явную вражду к порядкам, существовавшим при дворе его матери, и к людям, имевшим влияние на дела при Екатерине. С первых минут его царствования стало ясно, что новый государь будет действовать с помощью новых людей и совершенно в новом направлении. Властные фавориты Екатерины потеряли всякое значение; раньше унижаемый ими Павел теперь высказывал самое высокое представление о существе своей власти. Исполненный самых лучших намерений, он всей душой стремился к благу государства, но отсутствие правительственных навыков мешало ему действовать удачно. Недовольный системой управления, он не мог найти вокруг себя способных людей, чтобы заменить ими прежнюю администрацию. Желая водворить порядок при дворе и в администрации, он громко осуждал и искоренял старое, новое же насаждал с такой строгостью, что оно всем казалось горше старого. Неподготовленность к делам сказывалась во всем, что делал Павел, и, соединяясь с нервностью его характера, сообщала всем его мерам колорит чего-то случайного, болезненного и капризного. С годами горячность и впечатлительность Павла перешли в тяжелую способность терять самообладание из-за пустяков; любовь к порядку и законности заменялась пристрастием к внешним формам подчинения и благочиния; вспыльчивость обратилась в припадки жестокости. Если бы все эти черты Павла оставались в узких рамках его личной жизни, они были бы едва заметны для историка, но Павел свои случайные настроения переносил в законодательную политику, и они стали неизбежным материалом для характеристики его как правителя» (Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. СПб., 2004. С. 537).

В начале января 1797 года Павел I принял под свое покровительство Мальтийский орден, доходы, которые орден получал от Польского королевства, были удвоены. Давняя детская мечта Павла I о рыцарской доблести и чести наконец-то восторжествовала в его сердце: его наставник Семен Порошин на своих уроках много рассказывал о благородных рыцарях, эти рассказы стали основой формирования нравственности цесаревича, его личной чести.

Иные его распоряжения, чистые и благородные, исполнялись людьми, которые не имели делового опыта. И Павел I, видя, как на деле извращаются его постановления, жестко наказывал негодных исполнителей. О губернаторе Петербурга Архарове здесь уже упоминалось.

«Император Павел Первый был первый царь, в некоторых актах которого проглянуло новое направление, новые идеи. Я не разделяю довольно обычного пренебрежения к значению этого кратковременного царствования; напрасно считают его каким-то случайным эпизодом нашей истории, печальным капризом недоброжелательной к нам судьбы, не имеющим внутренней связи с предшествующим временем и ничего не давшим дальнейшему; нет, это царствование органически связано как протест – с прошедшим, а как первый неудачный опыт новой политики, как назидательный урок для преемников – с будущим. Инстинкт порядка, дисциплины и равенства был руководящим побуждением деятельности этого императора, борьба с сословными привилегиями – его главной задачей. Так как исключительное положение, приобретенное одним сословием, имело свой источник в отсутствии основных законов, то император Павел начал создание этих законов» (Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. М., 1989. Т. 5. С. 173).

Павел I отменил жалованную грамоту 1785 года, принялся теснить дворянское и городское самоуправление, в январе 1797 года Сенатом был принят указ, по которому следовало подвергать телесному наказанию за уголовные преступления не только простой народ, но и все сословия, от дворян, купцов 1-й и 2-й гильдии до белого духовенства включительно.

Императору Павлу I доложили о том, что обесценивается содержание русского рубля. При Екатерине II напечатали столько бумажных денег, что сейчас они мало что стоят. Что делать? Павел I размышлял недолго – приказал собрать бумажные деньги и сжечь. Вскоре на улицах Петербурга запылали костры, а рядом стояли мешки с бумажными деньгами. Солдаты, которые занимались этим деликатным делом, с жаром рассказывали о своих делах. По городу пошли шумные разговоры.

– Царь-то деньги жжет! Ну не дурак ли, – шептались кругом. – Не знает уже, куда их девать. Лучше бы народу роздал.

Но, как свидетельствуют исследователи, Павел I был прав в своем необычном решении: курс серебряного рубля резко поднялся. И таких решений Павла Петровича было немало.

Историки и исследователи опубликовали немало воспоминаний о времени Павла I и