Ведьмин бал (сборник) - Светлана Ольшевская

– Пусти Таньку, тварь! – процедила она сквозь сжатые от напряжения зубы и сделала крошечный шажок к ведьме.

– Да разве я ее держу? – деланно удивилась та. – Ее держит ее страх. Все вы, ничтожества, рабы страха. И пока он над вами господин… до тех пор и я над вами госпожа. Слишком долго мне пришлось ждать – и тем дороже люди за это заплатят!

Последняя фраза была сказана с особой злобой, и красивый грудной голос перешел в нечеловеческое шипение.

О том, чтобы встать и бежать, не было и речи – мое тело от ужаса просто не слушалось меня. Все те отморозки и маньяки, которых я привыкла бояться, в этот момент казались мне милыми людьми по сравнению с этим ужасным существом. В ней не осталось ничего человеческого, это было воплощение какого-то древнего зла, кровожадного и безжалостного.

– За что вы так всех ненавидите?! – вырвалось у меня.

– За что? О, это хороший вопрос. Заслужили вы, люди, чтобы к вам так относились.

У меня мелькнул вопрос: она, что же, себя к людскому роду не причисляет?

– Нет, не причисляю! – злобно выдохнула она в мою сторону, и я чуть не задохнулась от запаха гнили. – Не желаю иметь с вами ничего общего! Люди, – звучный голос вновь перешел в шипение, – человечные человеки! Когда я родилась, мои родители отреклись от меня. Дикие звери были мне отцом и матерью. Люди сторонились меня, кидались камнями, гнали прочь. Но высшие силы вознаградили меня редким даром. И когда я овладела им в совершенстве и пришла к этим жалким трусам – уже никто не смел меня прогнать. Меня боялись, а потому падали в ноги, несли дары, ждали моих повелений. И приносили жертвы. Да-да, жертвы! Мне нравилось видеть их смерть. И теперь нравится. Думаете, я их простила? Не-е-ет! – снова сорвалась она на шипение. – И не прощу.

– Да за что же? – воскликнула я. – Почему они с вами так поступили?

– Хочешь знать? – мерзкое бульканье раздалось несколько раз. – Смотри.

И она в несколько издевательски медленных движений размотала повязку.

Боже… Таких уродств я даже представить себе не могла. Ее лицо – если это можно было назвать лицом – было покрыто уродливыми наростами, а нижняя челюсть не выступала вперед, а была практически вровень с шеей, без подбородка. Как она при таком дефекте разговаривала, было загадкой.

Мама родная, о чем я думаю? Передо мной стоит мертвая ведьма, нам грозит страшная участь, а меня интересуют вопросы анатомии…

Черная тряпка полетела под ноги:

– Мне это больше не понадобится. Привыкнете, ничтожества.

Я перевела взгляд на Нику. Она так и стояла, вытянув перед собой свой серебряный крестик на рваной цепочке и чуть сгорбившись. Казалось, некая сила пытается оттолкнуть ее назад, а Ника изо всех сил сопротивляется этому.

А она ведь могла бы развернуться и убежать, подумала я. Вот бы мне сейчас вскочить, дернуть подругу за руку и вместе бежать куда глаза глядят…

– Хорошо придумала, – молниеносно повернулась ко мне ведьма, так что я чуть не лишилась сознания от шока. – Хорошо, трусишка. Беги. Беги к другим людям, расскажи им обо мне, попытайтесь все вместе сбежать отсюда. Или, может, попробуете убить меня для начала? Отчего ж, попробуйте, это будет забавно – вот только второй раз у вас это не получится. А потом вы все равно все умрете – от погони никому здесь не уйти, и спасти вас будет некому, – она чуть заметно кивнула в ту сторону, где находились курганы. – Просто я хочу для начала насладиться вашим страхом. Это такое вкусное лакомство – страх! А потом я пойду дальше… Ну, – она отступила, давая мне возможность встать. – Беги, что же ты?

Кое-как я поднялась, потянула за рукав Нику, и мы, шатаясь, вывалились за дверь. И побежали, то есть, если быть точным, поковыляли на улицу.

– Стоп, а бабушка? – вспомнила я на пороге.

– А что бабушка, – тяжело вздохнула Ника. – Слышала же… Хоть беги, хоть не беги, эти твари из курганов все равно догонят.

– Если вылезет нечисть из курганов, никому не будет спасения, – кивнула я. – А этой гадине только в радость, что людям страшно!

– Как больно, – сказала вдруг Ника. – Как она меня сдавила – все тело болит, будто в мясорубку попала.

Что делать, мы не знали. Медленно выбрели за ворота, осмотрелись. Дома стояли темные, в окнах не светилось. Если начать стучаться и всех будить, то нам, скорее всего, не поверят и пошлют куда подальше. Хотя, учитывая суеверность местных жителей, найдутся и такие, что поверят, перепугаются и переполошат остальных. Будет паника, а потом нежить выйдет из курганов…

– Не могу больше, – вдруг сказала Ника, тяжело опустилась на скамейку у калитки и уронила голову на грудь.

– Ника! – я затрясла ее за плечи, но она только что-то бессвязно промычала и окончательно отключилась. Тут до меня дошло, что на дворе мороз, а мы без курточек. Я в домашнем халате, а Ника вообще в пижаме. Будет тут сидеть – замерзнет, а на себе я ее не утащу. Да и куда?

И бабушка осталась в доме… Злые, бессильные слезы текли по моим щекам, и я сама еле держалась на ногах. На снегу в домашних тапках…

Я машинально сунула руку в карман в поисках платка, что-то вытащила. Ах, ну да, вышивка. Иван Хмара. Слезы застилали мне глаза, и вышитая картинка виделась мне размытой, как в тумане. Иван Хмара, мой предок. Так это он, получается, снял меня с моста, когда я звала на помощь дедушку.

Я приложила вышивку к глазам, промокнула слезы и зарыдала еще сильнее.

– Дедушка…

Впрочем, если верить бабушке, он и есть мой прапра в каких-то поколениях дедушка. Характерник… Я звала – вот он и пришел, так получается?

– Дедушка? – я поразилась своей догадке и заорала во всю глотку: – Дедушка! Дедушка!!!

Оглянулась по сторонам – не появятся ли на улице те казаки на конях?

Никого не было. Снегопад прекратился, и вокруг было белым-бело. На снегу еще виднелись слегка припорошенные следы – мои и Петра. Мы шли здесь, счастливые, буквально полчаса назад, если не меньше. А теперь…

– Дедушка!!! – я чуть не надорвала глотку. В нескольких дворах всполошились собаки.

– Ну чего тебе? – и от калитки Степановны отделилась темная фигура. Я узнала этого человека сразу – это был старик в тулупе и ушанке, которого я приняла за пастуха.

Не знаю, что он там делал среди ночи, но я была рада встретить сейчас живого человека. Любого, пусть даже незнакомого и сомнительного. Раз уж не удалось дозваться того, кого звала.

– Дедушка! – я едва не бросилась ему на шею. – У нас беда! Там… она, – я одними глазами указала на наш дом с черными окнами.

Он кивнул, не удивляясь. Спросил только:

– И давно?

– Да вот сейчас… только что, – с готовностью ответила я, уже от холода не ощущая ни рук, ни ног. – Она под нашим домом лежала, в проклятой могиле, а теперь… Теперь она в доме! И там бабушка…