Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II - Жоубао Бучи Жоу

В изумлении Чу Ваньнин широко открыл глаза.

Он просто прилег на стог сена и вот так вдруг проспал до самого вечера. Наверняка из-за его статуса селяне постеснялись его будить. Более того, они не только не стали нарушать его сон, но и накрыли его какой-то одеждой, чтобы он не простудился.

— …

Эта одежда…

Чу Ваньнин хотел сесть прямо, но тут его нос учуял слишком хорошо знакомый запах. Опустив взгляд, он внимательнее взглянул на эту ткань. Материал был плотным и грубым, но чистым и с примесью приятного аромата мыльного рога.

Это ведь верхняя одежда Мо Жаня.

Непонятно почему, как только Чу Ваньнин понял это, ему расхотелось вставать, и он, расслабившись, снова лег, прикрыв половину лица одеждой Мо Жаня так, что из-под нее была видна только пара чуть прищуренных ясных и чистых глаз, скрывающих непостижимые эмоции.

Это и правда какое-то безумие.

Прикрыв глаза опахалами мягких ресниц, он осмотрел окрестные поля в поисках знакомой фигуры. Конечно же, он быстро ее нашел, ведь Мо Жань вырос в такого выдающегося и высокого красавца, что сразу привлекал все взгляды, где бы он ни находился.

Сейчас этот молодой мужчина помогал старосте села грузить сжатый рис в запряженную волами повозку. Работая спиной к Чу Ваньнину, разгоряченный тяжелой физической работой он, как и прочие селяне, разделся до пояса, открыв взгляду крепкую медовую спину.

Накалившаяся под лучами закатного солнца широкая спина словно плавилась от жары. Капли обильного пота медленно стекали вниз, по пути вырисовывая каждую мышцу, струились по позвоночнику от широких плеч по узкой талии к пояснице, а потом еще ниже…

Мо Жань был как раскаленное железо на пылающих углях горна, где любые нежные и сладкие чувства переплавлялись в обжигающую мужскую страсть и влечение. Чу Ваньнин долго наблюдал издалека, и постепенно его глаза переставали видеть что-то еще, кроме этого человека с гладкими мышцами и кожей, похожей на влажный мех гепарда. Когда Мо Жань повернул голову, чтобы что-то сказать деревенскому старосте, его взгляд тут же прикипел к его профилю. Эта лучезарная улыбка, сладкие ямочки на щеках и сияющие глаза буквально кружили голову и сводили с ума.

Как будто почувствовав на себе его взгляд, Мо Жань повернул голову, и Чу Ваньнин поспешил закрыть глаза, притворяясь спящим.

Сердце оборвалось и забилось громко и часто. Словно ливень, внезапно обрушившийся на горы, в его ушах слышалось гулкое биение крови.

Спустя время, когда Чу Ваньнин осторожно приоткрыл глаза, чтобы снова взглянуть на Мо Жаня из-под занавеса ресниц, тот уже отвернулся. По высокой меже к работающему мужчине подошла Лин-эр и, застенчиво потупив взгляд, протянула платок.

— Бессмертный господин, вот, промокните пот.

Мо Жань как раз ухватил очередной тюк рисовой соломы, чтобы погрузить его на повозку. Услышав ее слова, он со смехом ответил:

— Слишком занят, подожди немножко.

Счастливая Лин-эр встала рядом с ним, внимательно следя за погрузкой и то и дело поправляя выбившиеся из тюка колоски. Удивленный подобным усердием Мо Жань сказал:

— Спасибо.

Еще больше обрадованная его сердечностью девушка между тем не могла отвести взгляда от широких плеч и крепкого тела этого мужественного мужчины, оказавшегося на расстоянии вытянутой руки. Слушая его дыхание, наблюдая, как перекатываются мышцы на мускулистой мокрой от пота спине, она невольно зарделась и, выбросив из головы, что мужчины и женщины не должны касаться друг друга[138.8], схватилась за платочек и нежно позвала:

— Бессмертный господин, если не вытереть пот со лба, он зальет глаза.

Увлеченный работой Мо Жань лишь отмахнулся:

— Сейчас не могу, руки заняты.

— Я могу вытереть его за вас… — еще не закончив говорить, девушка спиной почувствовала холодок.

Непонятно в какой момент Чу Ваньнин подошел к ним со спины. На его плечи все еще была наброшена черная верхняя одежда Мо Жаня, лицо выглядело так, словно он только что проснулся не в лучшем расположении духа:

— Мо Жань, — холодно позвал он.

— А? — минуту назад очень занятый человек тут же выпустил из рук тюк с рисовой соломой и, потерев кончик носа, обернулся. Стоило ему увидеть Чу Ваньнина, и на его лице в тот же миг расцвела счастливая улыбка. — Наконец-то Учитель проснулся.

Чу Ваньнин смерил его оценивающим взглядом с головы до ног:

— Тебе не холодно?

— Жарко, — с улыбкой ответил Мо Жань.

Как только он это сказал, большая капля пота, скопившегося между его иссиня-черными бровями, скатилась вниз прямо в глаз. Охнув, Мо Жань прищурил один глаз, а вторым настойчиво продолжил пялиться на Чу Ваньнина. Ему все же было неловко брать платочек у девушки, поэтому он предпочел искать помощь у Чу Ваньнина:

— Учитель, мой глаз…

— Я постирал платок.

— …

Лин-эр, увидев их затруднительное положение, поспешила встрять в разговор:

— Тогда возьмите мой…

Проигнорировав ее предложение, Чу Ваньнин сделал шаг вперед, с самым равнодушным выражением лица запрокинул голову, поднял руку и, ухватив длинный обшлаг простого белого рукава, промокнул пот на лбу Мо Жаня.

Автору есть, что сказать:

Маленький спектакль «Что значит любить»

Учитель: —...Понятия не имею.

Сюэ Мэн: — Хвалить меня, очень сильно хвалить[138.9], это и есть любовь!

Ши Мэй: — Ах! Чувствовать, что я не злодейский черный лотос, это и есть любовь.

Мэй Ханьсюэ: — То, что поможет мне обыграть[138.10] лучшего в мире мужчину, это и есть любовь.

Наньгун Сы: — В подарок принимаю только платиновый агат[138.11], а люблю только свою собаку, это и есть любовь.

Е Ванси: — ...Может, любить меня больше собак?

Собака 1.0: (грызет писчую кисть) — Эй... У кого есть правильный ответ? Дайте этому достопочтенному списать.

Собака 2.0: — Чувствую, что очень скоро смогу на личном опыте узнать ответ на этот вопрос.

Собака 0.5: (нетерпеливо) — Какого черта, что за дурацкий вопрос? «Что значит брать?» Что здесь написано?! Какого черта?! Уберите это! Нахуй! Нахуй!

Старик Лю: (шепотом) — Ваше Величество, это произносится как «любить», а не «брать[138.12]».

[Визуал к главе 138]

Глава 139. Учитель, сладких снов

Сначала Мо Жань пораженно замер.

Потом всей грудью вдохнул знакомый аромат яблоневых цветов. Пусть лицо Чу Ваньнина не отражало никаких эмоций, но его рукав касался лба и век Мо Жаня очень нежно и осторожно. Но, самое главное, этот человек в белой, как снег,