Штурм Брестской крепости - Ростислав Алиев

Первая (усиленная) рота лейтенанта Хурма (I/I.R. 133), выделенная для зачистки Западного острова цитадели, готова к переправе на него с подчиненным тяжелым оружием.

Западная окраина Вулька Добринска. КП Ib 45 I.D. Мортирный дивизион Галля требует погрузочное пространство для перевозки 36 т боеприпасов, из-за чего пришлось разгружать уже нагруженную колонну.

I.R.133, получившему задачу по прочесыванию островов Цитадели, приказывается организовать охрану найденных запасов и лошадей.

13.20. КП 31 I.D. переносится вперед в километр к востоку от Козловичи. I.R.17 достиг Бердичи.

13.30. 31 I.D. для более быстрого наступления полностью предоставлен в распоряжение железнодорожный мост у Тересполя.

13.45. Между тем через Буг идет передовой отряд XII A.K. и преграждает переход подразделениям дивизии. Об этом Деттмер докладывает Ia штаба корпуса. При этом он просит оставить дивизии приданную передовому отряду 3/(моторизованную) Pi.81, однако позже штаб корпуса отказывает.

13.50. На КП Фридриха Йона прибыл генерал-майор Шлипер. Все готово к атаке штурмовых орудий[753], и она начинается — батарея входит на Северный остров через Северо-Западные ворота, идет по направлению к Трехарочным — решено, что один взвод останется в резерве, в районе домов начсостава, второй при поддержке пехоты начнет бой за Трехарочные — одно орудие останется перед мостом, подавляя огонь из амбразур кольцевой казармы, второе, пройдя ворота, начнет вести огонь по ее тыльной стороне — таким образом, защитникам будет просто негде спрятаться, и они либо будут уничтожены, либо, отступив в подвалы, позволят пройти пехоте.

Третий взвод пойдет к Восточным воротам, где наступление 9-й роты, вначале продвигавшейся неплохо, все же забуксовало перед огнем 98 ОПАД. Наступление «штугов» поддержит рота второго батальона.

Рев двигателей штурмовых орудий услышали издалека. В корпусе № 5 ДНС, отвергнувшем ультиматум, решили, что это приближаются обещанные им меры воздействия — танки, для разрушения дома. Действительно, вскоре к дому подошло штурмовое орудие. Но, остановившись, попыток к действию не предпринимало. «Похоже, пока немцы лишь пугают…»

Однако столь флегматичным и бесстрастным был лишь резервный взвод. Остальные «штуги» начали действовать немедленно и энергично.

…Первым на огневую позицию, ревя двигателями «Майбах», вышел третий взвод — одно орудие пошло через спортплощадку, второе — между Восточным фортом и домами комсостава. Встав, открыли огонь практически в упор, прикрывая подход показавшейся между домами начсостава пехоты…

«Майбах» второго взвода вынесли к Трехарочным — одно из штурмовых орудий заняло позицию у вала, в 6–8 метрах от края моста, в начале дороги, ведущей к пекарне (размещенной в пкт 145). Оглушительно грохнули первые выстрелы… Свидетелем атаки «штугов» был Алексеев И. А.: «Первый танк, идущий вдоль земляного вала, методично обстреливал из пушки с зажигательными снарядами[754] помещения инженерного полка, батальона связи[755] и 333-го стрелкового полка[756]. Обстрелом из танка были разрушены стены мехмастерской, кухня и санчасть со стороны реки, а пожаром были охвачены все деревянные части этих помещений и горел подвальный продовольственный склад 333 сп. Раненые, находившиеся в смотровой яме[757] авторемонтной мастерской 333 сп, все сгорели в этом пожаре».

Обстрел «штуга» наблюдал и А. И. Махнач: «Страшно было наблюдать свое бессилие. Гранаты у нас были без запалов»[758].

Старший писарь штаба рядовой И. Ф. Хваталин вспоминает: «Мы, человек 30, находились в кладовой подразделения связи. Там лежали провода и телефонные аппараты. Отсюда и открыли ружейный огонь по танкам… хотя каждый знал, что подобными выстрелами нельзя причинить вреда этой стальной махине… Огонь их пушек унес немало людских жизней. Погиб и писарь нашего полка Ермаков. Я тоже в это время получил легкое ранение в голову. Кровь заливала лицо, я ничего не видел и вначале решил, что мне выбило глаза, до них дотронулся — оказались целы. Я выбежал из кладовой во двор[759]. Меня увидел лейтенант Виноградов и взволнованно спросил: „Что, Хваталин, убили тебя?“ Я ему ответил: „Не убили, а что такое, сам не пойму“. Голову я потом перевязал нательной рубашкой, и кровь не сочилась»[760].

Снаряды «штугов» не могли пробить стены — но, влетая в амбразуры, окна (а с расстояния нескольких метров промахнуться было трудно), они наносили сильнейший урон, заваливая трупами и ранеными целые казематы, набитые спасающимися от пожара красноармейцами. Бойцы вынуждены были спуститься в подвалы, на этажах остались единицы.