Все моря мира - Гай Гэвриэл Кей

среди ашаритов, на землях, где поклоняются Джаду, часто бывает еще хуже.

Можно понимать некоторые вещи, думала Раина Видал, а потом наступает момент, когда это понимание проникает в тебя глубже, как стрела. Это же можно сказать о любви, предположила она, но сейчас речь шла не о любви.

Она еще немного постояла, глядя в окно. Сореника и в самом деле была прекрасна при свете весеннего солнца. Тамир, слава богу, молчала у нее за спиной. Раина осознала, что голова у нее так и не разболелась. Она даже чувствовала, что мыслит на удивление ясно.

Она обернулась к невестке. Ее гнев, кажется, тоже утих. Ей удалось улыбнуться.

– Мы с этим разберемся, Тамир. Но нам предстоит много работы.

Тамир смотрела на нее со своего места возле камина.

– Спасибо, – сказала она. – Спасибо, Раина.

Когда Раина Видал, давно называемая Королевой киндатов, в конце концов ушла из жизни много лет спустя, в своем доме в Ашариасе, окна которого выходили на пролив с его дельфинами, ее окружало очень много людей, оплакивавших потерю. Присутствовал даже представитель великого халифа, так как во дворцовый комплекс пришло известие, что жизнь этой госпожи подходит к концу.

К тому времени халиф уже был новый. Гурчу умер несколько лет назад, а потом и его сын, ставший его преемником. Многое изменилось, но не указ, разрешающий киндатам жить на землях ашаритов-османов – в Городе Городов и в других местах по их выбору. Они платили налог за это право, но обыкновенно не чрезмерный.

Было хорошо известно, что появление этого указа тесно связано с умирающей в тот день женщиной. Многие ее единоверцы переехали на восток после того, как она переселилась в Ашариас; часто они совершали это долгое путешествие с ее помощью.

Она умерла на широкой кровати, стоящей перед высокими стеклянными дверьми (в тот день открытыми) на террасу с видом на вечерний свет и на море. Медицинская наука ашаритов не считала разумным открывать окна в комнате больного, но ее предпочтения в этом вопросе были хорошо известны, хотя она уже с трудом могла высказать свои пожелания перед кончиной.

Считалось, что она не испытывала большой боли, что искусство лекарей позволяло, по крайней мере, ее облегчить. В самом деле, халиф прислал одного из своих собственных врачей, когда стало известно, что она умирает.

Возле ее красивого дома собралась большая толпа ее соплеменников, чтобы проводить ее с почетом и оплакать. Звучали молитвы и благословения на многих языках, и она, возможно, слышала их там, где лежала, с рассыпавшимися по подушке седыми волосами. Люди снаружи и внутри комнаты плакали, но той, кто крепко держал ее за руку, чувствуя давнюю, сложную любовь и сознавая утрату, была ее невестка, Тамир. И хотя она не могла это высказать, из-за чего никто об этом не узнал, Раина Видал была совсем не против этого. Совсем.

Она не лежала в своей постели. Дом исчез. Все исчезло. Она парила в каком-то пространстве. Она сознавала, что боли больше нет.

Она видела две луны, солнце, яркие звезды – одновременно, в одном и том же небе! Это было удивительно. Но потом, пока она смотрела, в страхе и благоговении, она услышала знакомый голос, и он произнес: «Добро пожаловать, душа моя!»

И этот голос, так хорошо знакомый ей голос, был голосом мужчины, которого она любила и давно уже потеряла в пламени костра. И Раина зарыдала в этом странном, застывшем пространстве. Она не думала, никогда не думала, что прожила такую чистую или добродетельную жизнь. Такую, чтобы заслужить…

Но теперь с ней заговорили другие голоса. Некоторые принадлежали ее близким – даже ее матери и отцу, – некоторые были ей незнакомы; они звучали под солнцем, лунами и звездами, которые здесь сияли одновременно, но мягким светом. И каждый голос произносил ласковые, целительные, приветливые слова. Ей. Ей, Раине. Они превратились в хор, теплые звуки омывали ее, текли сквозь нее, сквозь то, чем она стала сейчас, после смерти, сейчас, когда она оказалась здесь.

Добро пожаловать. Душа моя.

Глава XVI

Он всегда был хищником и никогда добычей. Он нападал, а не готовился защищаться. Зарик ибн Тихон в своем городе Тароузе в конце зимы знал, что люди устремились прочь из города через ворота со стороны суши. Не катастрофа, меньше ртов придется кормить, если начнется осада, но это был плохой знак.

Проблема заключалась в том, что Тароуз был лучше подготовлен к отражению нападения с моря, чем к долгой осаде. Их могли уморить голодом и заставить сдаться, если джадиты придут и достаточно долго продержатся вместе.

К тому времени он точно знал имя военачальника, возглавлявшего армии, которые собирались его уничтожить. Это была плохая новость. Ему до смерти необходим был брат. Но смерть настигла Зияра – он погиб от рук этого самого человека. А теперь Фолько Чино д’Акорси – пусть гниет он целую вечность, пусть его труп поедают дикие звери, а душа терпит вечные мучения – намерен убить и второго из них.

С этой мыслью пришло новое чувство. Зарик не помнил, чтобы когда-либо испытывал страх, с тех пор как их мальчишками взяли в плен, перед тем как они захватили похитивший их корабль, убили экипаж и встали на путь, который привел их сюда.

Который привел сюда его, одного. Борющегося со страхом, которого никому нельзя показывать.

Хуже всего был Ашариас. Гурчу ничего ему не написал. И Зарик понятия не имел, какой приказ халиф прислал джанни, находящимся здесь или в других местах. Таких, как, в частности, Абенивин, где братья ибн Тихон предприняли такую неудачную попытку захватить власть.

Когда зима подходила к концу и полевые цветы расцвели за городскими стенами, его шпионы из Абенивина донесли до своего повелителя один слух. Зарик не поверил, но боялся, что это может оказаться правдой, и понимал, что жители Тароуза решат, будто это правда. Он знал, что этот слух известен в городе, а не только в его дворце.

Дело было не в том, во что он сам сейчас верил.

Он не думал, что новый халиф Абенивина окажется таким смелым. Жалкий счетовод, регулировщик тарифов. Но в полученных докладах утверждалось: Абенивин готов послать войско по суше на встречу с флотом джадитов.

Зарик посоветовался с Фараем, единственным из своих командиров, которому он полностью доверял, полагаясь на его преданность и мастерство. Фарай был уверен, что сможет победить неверных на море: те не знакомы со здешними водами, тогда как они двое знают эту часть моря как