Созвездие Джакомо Капротти - Фатима Шарапова

– Люций. Я говорю по-русски, но давайте сперва ее успокоим, – Я был восхищен тем как он бесстрашно присел рядом с женщиной. – Quello che e succeso? (Что случилось?).

Уложив свои сумки на колени, мы с Франческо присели по другую сторону скамьи. Про себя отметил – чистота произношения Люция была значительно лучше, чем у Габриэллы. По-русски и по-итальянски он говорил одинаково неспешно, разделяя слова, стараясь произносить как можно четче.

Уловив момент, когда в диалоге произошла короткая заминка, я спросил у Люция, рассказывала ли женщина про письмо или звонок с угрозами, адресованное лично ей. Невольный переговорщик поправил на переносице очки.

– Ей сегодня утром звонили со скрытого номера. Сказали, где тебя найти вплоть до этажа и комнаты. Назвали приметы. Все стандартно: не сделаешь то, что мы просим, убьем ребенка. Похитители обещали отпустить дочь, как только Фелиция передаст тебе послание. Попытка прочитать самой ничего не дала. О чем было послание?

Я коротко пересказал содержание сообщения, собранных Михаилом данных о боте и программисте, написавшем его, умолчал только про телефонный разговор.

– Будто подростки балуются. Только игры у них больно серьезные, – после долгого выдоха произнес Люций, – Ну если Михаил взялся за дело, он найдет, – покивал он своим мыслям.

А ведь действительно во всех диверсиях участвовали парни младше меня или моего возраста, если вспомнить того студента, подбросившим нам шпионское устройство.

– Значит, они отпускают девочку живой, чтобы шантажировать, – задумчиво посмотрев на всхлипывающую женщину, мужчина снова повернулся ко мне, – Есть продвижения по исполнению поставленных условий?

– Нет, только идеи, – сказал я чистую правду.

– Идеи – это хорошо. Только ей обо всем рассказывать не будем.

Прерванная мной беседа возобновилась, а через мгновение у Фелиции зазвонил телефон. Загоревшиеся глаза, усиленная дрожь – все говорило о звонке из дома.

В первой половине минуты она срывающимся голосом говорила сама, а после, с приподнятыми бровями и приоткрытым ртом слушала ворчливый женский голос в трубке. Закончилась беседа новым потоком слез.

– Non sono usciti di casa (Они не выходили из дома), – все, что удалось разобрать среди неразборчивого потока слов и рыдания.

– Non sono usciti di casa? Assolutamente no? (Не выходили из дома? Точно?) – Люций заглянул в закрытое ладонями лицо, – Ti aiuteremo ad arrivare in hotel.

– Отель? Она не живет в этом городе? – я уловил последнее слово.

– Да, прибыла вчера вечером в Неаполь на период командировки. Ей лучше будет вернуться в гостиницу. Подруга-коллега присмотрит за ней лучше, чем мы, – он помог Фелиции подняться, полностью взяв на себя поддержку обессиленной от горя женщины.

По пути на улицу, мне представилась хорошая возможность повторно познакомиться с остальными экспонатами. Выйдя к фонтану, я размышлял об посторонних вещах, которые остались вне поля зрения из-за полета с Габриэллой в попытке сэкономить драгоценные минуты. Я снова хотел забыться.

– В каком городе она живет? – с запозданием уточнил о главном. Названный Люцием город был не знаком, и я решил прояснить еще одну вещь:

– Возможно, покажется странным, но узнайте, пожалуйста, есть ли у нее знакомые парни подростки или юноши, близкие с ее семьей?

Стремительно поползшие вверх брови свидетельствовали о крайней степени удивления и даже некотором сомнении в моем благоразумии, но это не помешало ему исполнить мою причудливую просьбу.

К сожалению, женщина не смогла назвать подходящую кандидатуру, но пообещала разузнать у своей матери. Перед отъездом Фелиции они обменялись визитками, заодно Люций записал номер таксиста.

Как позже объяснил нам Люций, Фелиция растила дочь одна. После самостоятельно оплаченного развода финансовое обеспечение полностью легло на хрупкие женские плечи, лишив полноценного участия в жизни ребенка. Частые длительные командировки вынуждали Фелицию оставлять девочку на попечение бабушки, которая практически заменила обоих родителей.

Усадив женщину в такси, мы вернулись к дворцу. Выбор пал на пустую скамью недалеко от дворцового фонтана. Сидеть на улице с мокрой спиной было некомфортно, но вскоре я перестал обращать на это внимание.

– Я согласен с тем, что неудавшийся похититель близок с семьей Фелиции. Но почему именно подросток? Ты принял в серьез мои слова? – после коротких переговоров с Франческо, Люций вернулся к моему вопросу.

– В диверсиях участвовали парни одного возраста, – припомнил я столкновение по пути Габриэлле и рассказ Михаила о начинающем программисте, – Тут есть только 2 варианта – либо они действуют по приказу взрослого человека, либо по просьбе друга.

На сегодняшний день единственной жертвой оставалась девушка. После ситуации в галерее мысли о ней с еще большей силой принялись разрывать душу в клочья.

Девушка действительно погибла по моей вине. Я прокручивал варианты событий, ставил себя на ее место, представлял, как благополучно доживаю до 22:59:59 не подозревая, что через секунду встречу смерть.

– Михаил не отрицает версию про подростка, – прервал мой зацикленный кошмар Люций.

– А как…? – Люций указал на махающего мне Франческо. Я мельком заметил на экране его ноутбука зеленые строки некого кода.

– Ты сказал, у нас отняли 2 дня от срока? – Франческо, поняв мой уровень знания английского, тщательно проговаривал каждое слово, буквально объясняя все на пальцах, – Какие еще версии остались?

Немедленному раскрытию карт помешал звонок, точнее мощная резкая вибрация, сотрясающая под нами устойчивую скамью. Каким-то чудом оказавшийся у меня на руках гигантский жужжащий смартфон оповещал о звонке Габриэллы. Вместо ее фото красовался «Сатурн, пожирающий своего сына».

Шкодливая улыбка на лице Франческо и исходящее осязаемой волной сочувствие Люция вызывали подозрения, но рефлекс сработал раньше, чем встрепенулось здравомыслие. Разрывающий ушные перепонки крик из динамика дал осознать всю мощь подставы.

Я не считал, сколько раз называл в трубку свое имя, кажется, уже забыл его, как оказался здесь, что хотел узнать. Словесная пальба на поражение не оставила мне ни единого шанса оправдаться и пояснить ошибочность выводов.

– Come sta Roman? (Как дела у Романа?) – с этими словами повышенный до предела эмоциональный градус разом соскочил до около нулевой отметки.

– Hai apena parlato con Roman (Ты только что говорила с Романом), – выкрикнул Франческо.

– Роман, это ты? – голос Габриэллы снизился до шепота.

– Он, он. Только дай ему прийти в себя, – вместо меня ответил Люций.

– Лючиано? Франческо, ты сволочь! – вместе с выкриком послышался гулкий удар.

– Я передам ему. Ты что-то хотела спросить? – вместе с трубкой перенял инициативу Люций, с чем-то согласился и снова вернул ее мне.