Войны кровавые цветы: Устные рассказы о Великой Отечественной войне - Кутзее

вышел оттуда младшим лейтенантом, и его отправили на фронт. С тех пор все время был на войне. К концу-то уж был капитаном. Как брали рейхстаг, командовал первым батальоном пехотного полка. Про это Степан много рассказывал…

До рейхстага они добирались недолго. Батальон стоял километрах в трех. Дали приказ подготовиться к наступлению на Берлин, а Степану с батальоном прорваться вперед и взять рейхстаг.

Дождались сумерек и заняли сначала дом швейцарского посольства, а потом — дом Гиммлера. Оба дома выходят на Королевскую площадь. Заняли ее и стали штурмовать рейхстаг. Часть бойцов первой роты ворвалась в главный подъезд рейхстага и завязала рукопашный бой. Отступая, немцы залезли в подвал. А в подвале там множество ходов, переходов, туда даже автомобили въезжали.

Боец Грузии Кантария и смоленский боец Егоров прорвались на крышу рейхстага и водрузили Красное знамя. Немцы стали бить по знамени из артиллерии, но не могли сбить.

Чтобы выжить наших из здания, фашисты подожгли рейхстаг. Нашим от дыма приходилось тяжело, прямо задыхались. Заняли сначала одну комнату. Когда дым и здесь стал охватывать, перешли в другую, в следующую…

Степан отдал приказ штурмовать немцев в подвале. Начался штурм. Немцы не выдержали и выкинули белый флаг. Стали через переводчика переговариваться. Немецкий подполковник говорит:

— Мы боимся ваших солдат, они теперь разъярены, набросятся на нас, если будем сдаваться. А давайте так: вы сложите винтовки, мы сложим — и тогда выйдем.

— Нашли дураков: мы пришли в Берлин, взяли его, да складывать винтовки! Выходите!

Фашисты боятся выходить. Тогда Степан приказал опять штурмовать подвал, и немцы волей-неволей начали складывать оружие и по одному выходить.

Это было утром часа в три-четыре, с первого на второе мая тысяча девятьсот сорок пятого года.

II. Партизанские рассказы

1. В партизанском отряде имена Щорса

В начале тысяча девятьсот сорок второго года из всех окруженцев и из жителей, которые находились здесь, сформировался партизанский отряд. Уже к началу апреля отряд был большой.

Вот действовали мы на территории Пречистенского района, Духовщинского; Ярцевского часть захватили, также Батуринский район — это все на Смоленщине. Тут была Советская власть, и райком партии действовал, и райисполком. Этот край назывался Партизанским краем, а действовало тут уже партизанское соединение.

В начале июля месяца был бой у деревни Логиново. Немцы в большом количестве и тридцать танков наступали на партизанский отряд, имели в виду его уничтожить. Партизаны не растерялись. Мы не только не уступили, а разбили наголову врага. Это был жестокий бой. Он вошел в историю отряда.

А протекал он так. Немцы идут прямо в наступление. Доложили им, что здесь расположен партизанский отряд. Я был тогда в разведке. Мы это все распознали. Мы немедленно прибежали сюда же, в отряд, что вот так и так: на нас будут наступать. И вот все подготовлено было: и пулеметы, и винтовки, то, что имелось у нас оружия… Вот какое явление!

Они наступают. Уже подходят близко, примерно метров двести до деревни. На логове — чистая красота: немцы идут передом, танки идут сзади. Взялись косить, откровенно говоря, беспощадно. Но мы их убили тридцать семь человек и уничтожили три танка. С нашей стороны ни одного человека не погибло.

…Мы примерно подходили к армии регулярной, и нами командовал генерал-майор Ивлев. И вот он получает сообщение из центра, что через Черный ручей — это как от Белого к нам на Духовщину едешь — прорывается наша дивизия, вернее, Третья Амурская флотилия, с Хабаровска, с Дальнего Востока. Они прорвали фронт и вонзились вглубь, а им кольцо сделали — ну и все! Нам дали приказ: немедленно, при любых обстоятельствах, при любых жертвах, а их вытащить. Они же на нас вышли! Они шли через Черный ручей, прорывались, и мы туда идем на Симоновку! Вот мы их пробивали! Надо ж, чтоб они вышли! Ох, и панику нагнали на немцев тут, с этой стороны! Конечно, были большие потери, но мы все-таки сумели их отправить через тыл. Очень удачно мы их отправили. Вот какое явление!

Потом была рельсовая война в районе Коробиничи. Надо было взорвать — с Орловско-Курской дугой связанное дело — железнодорожное полотно. Все мы — около четырех тысяч партизан — выступали в эту ночь. Это километров сто пятьдесят: на лошадях и кто как мог. Подготовили — и в одну секунду все сделали! Взорвали, да! Взорвали три больших состава! Первый состав, имейте в виду, немцы были, натурально ехали на Орловско-Курскую дугу. Ни один не ушел! Мы зажгли состав этот, краска горит быстро. Они выскакивают в беспорядке, а тут — строкочешь! И потом — шел с боеприпасами. Не один — все три состава взорвали. Вот это было дело.

…А потом был приказ тюрьму распустить. На Брянщине, город Глин. Там были советские, самые натуральные наши, причем связанные с партизанским движением, часть коммунистов было, ну и обычные граждане. Всего было пятьсот шестьдесят человек.

Ночью. Через определенных лиц надо было немедленно действовать! Венгерские солдаты стояли в охране. Они были связаны с нами, не то что немцы! Куда-никуда, а им смерть или все — свобода! Они вот нам предлагают, что в такое-то время приходите. Ну, приходим. Пошли товарищи, знающие немецкий язык, к ним туда. И вот, пожалуйста, отмыкают тюрьму, а ведь там находились и немцы в охране!

Как только скомандовали, выпустили вот и — быстро! Это только подумать: пятьсот шестьдесят человек! Не так-то быстро выскочить в одни двери! Вот тут поднялось!

И они как только выскочили, немцы взялись ракеты пускать. Однако это было бесполезно. Имейте в виду, ни одного человека из них (пленных) не погибло! Вот такое явление!

2. Минеры-подрывники

Нами получен был приказ отряда — пустить вражеский поезд под откос на Гомельской дороге.

Мы моментально собрали взрывчатые материалы, смонтировали свою мину, так называемую «нахального действия», и выехали на лошади к месту назначения.

Нам интересно было проверить действие этой мины, так как она была изобретена нами. Ее много обсуждали — одни говорили, что она может действовать, другие — нет. Решили все-таки, что такая мина будет действовать, и необходимо ее попробовать.

Приехали к разъезду Палужье, направили в разведку Новикова и еще одного партизана. Не успели подойти к полотну, как вернулся Новиков, докладывает:

— Идут четырнадцать фашистов. Идут, разговаривают.

Я думаю: если мы будем медлить, фашисты могут вернуться и застать нас при постановке мины на пути. Решили быстро поставить мину. Два человека стали на боковое охранение с ручными пулеметами, остальные пошли ставить мину.

Поставили мину на одном полотне и