Когда мы встретимся вновь - Елена Лабрус

Между ними невозможно было встать, вбить клин, втиснуться.

Но слишком много было тех, кто пытался.

И Ваграм постарался на славу….

Илья потерял сознание, когда ему сломали ногу. Удар. Хруст. Боль. И он отключился.

А очнулся — белый больничный потолок, обе ноги в гипсе и на фоне чистого голубого неба башня Си-Эн Тауэр за окном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Эрика! — стало первым словом, что он произнёс.

— С ней всё в порядке, — мать отложила журнал и её тонкие губы презрительно дёрнулись. — А вот тебе месяц придётся пролежать в гипсе.

— Как я оказался в Торонто? — упал он обратно на подушку.

— Сынок, — она встала. Элегантный брючный костюм резал глаза белизной на фоне голубых стен палаты, но Илья не отвернулся. — Когда тебя притащили без сознания и бросили на крыльце дома со словами «пусть убирается или в слэдущий раз убьём» у меня был небогатый выбор. Клиника, перевязка, томограмма, гипс, уколы, частный самолёт — и ты в безопасности.

— А Эрика?

— О, да, она приходила. Пришлось сказать ей, что ты срочно уехал — несчастье с нашей двоюродной бабушкой в Гваделупе, а телефон сел, — вытянув руку, равнодушно оценила она свои идеальные ногти, давая понять, что могла наплести любую чушь, в том числе и настолько достоверную, что Эрика бы ей поверила. Засунула руки в карманы и посмотрела на Илью в упор. — А ещё я сказала, чтобы она устраивала свою жизнь без тебя. А не висела кандалами на твоём будущем.

— Ты же знаешь, что как только смогу ходить, я вернусь. Даже если не смогу — поползу, но вернусь, — а вот теперь он отвернулся.

— Я даже сама куплю тебе билет, родной. Мне же ты всё равно не поверишь. Захочешь, чтобы она сказала тебе это в глаза.

— Что сказала?

— Наверно, что вы выросли. Что время школьной дружбы и юношеской влюблённости прошло. Поиграли в любовь до гроба и хватит. У тебя Бостон и магистратура, а у неё… — она махнула рукой, — своя дорога. И своя жизнь.

Своя…

Илья сел, спустил ноги с кровати. Жопкинс доверчиво ткнулся в руку.

— Пошли, пошли, старина, — потопали они на пару в кухню.

И пока кот стучал зубами по миске — он всегда так смешно ел — Илья налил кофе и уткнулся в фотографии, разбросанные на столе.

Вчера он пытался разложить их по годам — по мере того как они с Эрикой росли. Но сегодня выбрал только те, на которых был Алый.

Алый…

Илья вернулся в конце августа. Больше, чем через месяц. Ещё прихрамывая. Только, когда гипс сняли, он выяснил, что у него была сломана только одна нога. Но мама позаботилась о том, чтобы ему загипсовали обе и это окончательно поставило крест на их отношениях.

В квартире, что Эрика снимала — другие жильцы. Дом отца в их элитном посёлке, что они с Ниной начали сдавать, когда Эрика поступила в университет, пуст и продан.

Илья уговаривал Эрику поступать в Петербурге. Он был нужен отцу — тот давно перебрался в Америку, но в Питере на подставное лицо ещё держал сеть заправок, компания его партнёров по бизнесу достраивала в пригороде завод, и он рассчитывал за время учёбы ввести Илью в курс своих дел и присмотреться будет ли с него толк.

Эрика уговаривала Илью остаться в Москве. Первое время она тоже работала в бывшей фирме отца и надеялась, что та встанет на ноги. К тому же дом, Нина. Ей никак нельзя было уезжать. В итоге они так и учились: она — в Москве, он — в Питере.

Книготорговая компания Эрики окончательно загнулась, когда она перешла на третий курс. Алый-старший выплатил им гроши, что выручил за продажу, и дом — единственное, что у них с Ниной осталось, — они сдали в аренду. Суммы от сдачи трёхэтажного особняка хватало, чтобы платить за недорогое съёмное жильё в Москве и на жизнь, а ещё Эрика стала подрабатывать. По иронии судьбы тоже на заправке. У того самого Ваграма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

К Ваграму Илья не поехал.

Нашёл Алого.

Телефон Эрики давно не отвечал. Но благо, в администрации Президента не так много сотрудников с такой яркой фамилией.

Илья дозвонился Алому в офис ещё с Торонто.

«С Эрикой всё в порядке. Большего я не могу тебе сказать, прости», — был его ответ.

В этот раз Илья звонить не стал. Несколько дней ждал его у ворот безрезультатно. Но дождался.

— Илья! — обрадовался Алый. Обнялись, поговорили о том, о сём. А потом он без предисловий полез куда-то в бумажник. — Не знаю, что там между вами произошло. Да и не моё дело. Но она оставила тебе записку.

Трясущимися руками Илья развернул бумажный клочок:

«Илья, у меня всё хорошо. Надеюсь, у тебя тоже. Вот пусть всё так и останется. Прости меня! И отпусти. Знай, что я тебя ни в чём не виню. И никогда тебя не забуду. Но это неточно…

Уже не твоя, Эрика».

— Где она? — это всё, что Илья смог произнести.

— Она выходит замуж, Илья, — вздохнул Алый. — Не трави ты ей душу.

— За Ваграма? — оглушение накрыло такое, что взорвись рядом бомба, Илья бы не услышал.

— За кого?! Ха-ха, хорошая шутка, — заржал Алый, но, глянув на Илью, смутился, кашлянул. — Нет, конечно, с чего ты взял, — он оглянулся, словно его ждали. — Ты прости, я всё же на работе.

— Да, да, я понимаю. Скажи, что я приезжал.