Замужняя невеста - Лариса Кондрашова

Впрочем, чего уж так себя хаять. Если на то пошло, кое‑чем они с Жаном поинтересовались.

Оказалось, у него есть карта Европы, вышитая гладью какой‑то золотошвейкой. Когда Соня увидела это произведение искусства, она не могла оторвать от него глаз.

Этот удивительный труд многих дней и ночей чьих‑то умелых рук, впрочем, воспринимался Жаном без особого к нему уважения. Он расстелил вышитое творение на ковре, и они с Соней, увлекшись, ползали по нему как дети, рассматривая свой предполагаемый путь из Марселя в Барселону.

Мари, зачем‑то вошедшая в комнату, так и не задала свой вопрос. Она вначале присела у карты, а потом, так же как и они, стала ползать по полу подле ее края и шептать вполголоса удивительно звучные и красивые названия населенных пунктов: Картахена, Валенсия, Вила‑Реал…

Ее эти названия тоже завораживали. Тоже! Соня с некоторых пор стала отмечать, что простолюдинов, оказывается, могут интересовать те же вещи, что и аристократов…

Оп‑ля! Она чуть не пропустила мастерский удар рыцаря Арно. Но у нее самой, оказывается, уже имелась кое‑какая школа. Когда‑то так же наступал на нее Патрик Йорк, но Соня еще так мало умела, что смертельно испугалась: вот сейчас он ее убьет! Теперь же для этого мсье де Мулену придется изрядно попотеть.

— Хозяин! — раздался возмущенный голос Жюстена.

Они оба, увлекшись фехтованием, не заметили, как он вошел. И теперь с осуждением смотрел на Арно де Мулена. А Соне показалось, что слуга рыцаря тих и покорен. Но вот стоило ему всего лишь покачать головой, как сеньор рыцарь смутился, словно ребенок, пойманный за кражей яблок в соседском саду.

— В самом деле, дочь моя, — виновато склонил перед ней голову де Мулен. — Жюстен прав, бес меня попутал. Бес хвастовства. И скуки воина, чей дом затерян в глуши и кого никогда не посещают бывшие друзья‑рыцари и вообще люди, чье ремесло — воевать за святой католический крест… Но пора к столу. Мы просим вас, Софи, разделить нашу скромную трапезу, во время которой надеемся услышать удивительную историю, которая наверняка захватит воображение всякого, кому доведется ее узнать. Не правда ли, Жюстен?

В голосе старого воина прозвучали заискивающие нотки.

— Правда, господин, — согласно склонил голову тот, продолжая расставлять на столе закуски, которые трудно было назвать скромной трапезой — при виде них у проголодавшейся Сони потекли слюнки.

— Разрешите мне сперва умыться, а то я так пропиталась солью, что вся моя кожа готова растрескаться, как земля после дождя, — взмолилась Соня.

— В самом деле, глупый я кречет, — опечалился Арно де Мулен, — раскукарекался и не подумал, что женщина постучала в мою дверь вовсе не из желания послушать мои глупые речи или тешить мою истосковавшуюся по клинку руку…

— Пойдемте, госпожа, я полью вам на руки, — предложил Жюстен, пропуская Соню перед собой. — А то давайте выйдем в сад — там у нас стоит большая бочка чистейшей дождевой воды, которая, правда, еще не нагрелась от солнца. Оно, надо сказать, уже греет не так сильно, как пару дней назад…

Он немного помедлил — собираясь что‑то ей сказать? — и взглянул Соне в лицо, словно в нем хотел найти весомый довод к своему последующему вопросу.

— Мадемуазель не хочет переодеться?

— Ох, — нутряным вздохом ответила ему княжна, — еще как хочу! Но совершенно не во что. Ваш дом оказался так гостеприимен, никто у меня ничего не спросил. Меня пустили в дом, не обращая внимания на вид попрошайки…

— Почти у всякого человека, попавшего в беду, вид не самый процветающий, — заметил Жюстен. — Но если вы хотите рассказать…

— Судно, на котором я плыла, затонуло, а в довершение ко всему пропали мои друзья… Я пытаюсь объяснить, почему мое платье в таком плачевном состоянии… Вы хотите сказать, что в этом доме может найтись женское платье? Жены или дочери господина де Мулена?

— Мсье де Мулен… он всегда жил один, у него никогда не было женщины — рыцари дают обет целомудрия — и потому не знает, что женщинам для жизни нужно гораздо больше, чем мужчинам.

Мсье Арно давал обет целомудрия? Это хорошо, значит, Соня может не бояться домогательств с его стороны… Она поймала себя на этой мысли и устыдилась.

— А вы не давали обета и у вас семья была?

Он чуть заметно улыбнулся.

— У меня тоже не было. Но я всего лишь оруженосец командора, а поскольку на мне лежала обязанность снабжения мсье рыцаря всем необходимым, я гораздо чаще общался с обычными людьми, среди которых встречались и женщины…

Жюстен привел ее в какую‑то комнату на другом конце узкого и длинного коридора, по которому вел ее со свечой в руке. Она была гораздо меньше зала, но намного светлее его, хотя обстановки здесь почти не имелось.

— Вот, видите, это хранилище одежды, — указал ей Жюстен на деревянный сундук, наверняка дорогой, ибо весь был изукрашен резьбой и позолотой. — Я выловил его в море… лет пять назад. Каждый год летом я проветривал его содержимое. На всякий случай. Думал, может, мой господин захочет по примеру многих своих собратьев открыть в этой деревушке небольшой госпиталь, и тогда содержимое сундука могло бы кому‑нибудь пригодиться. Но, знать, не судьба мне на старости лет освятить свою жизнь благими деяниями… Правда, их хватало в молодости, но пока человек в силе, ему не хочется сидеть сложа руки безо всякой пользы… — Он замолчал, будто прервал себя. — Посмотрите, госпожа, может, вам что‑то подойдет из этих вещей.

И он открыл перед Соней сундук.

Когда‑то эти вещи принадлежали, без сомнения, богатой даме. Взять хотя бы вышивки по корсажу золотыми нитями или жемчуг, которым было расшито нарядное платье… Соне пришлось прямо‑таки за руки себя держать, чтобы не заняться содержимым сундука как следует. Она покопалась совсем немножко. И все это время Жюстен стоял рядом, но нарочно смотрел в окно, будто происходящее в комнате его ничуточки не волновало.

— Это прекрасно! — сказала она. — Такому гардеробу могли бы позавидовать многие дамы… В свое время, — уже тихо добавила она.

Жюстен довольно улыбнулся.

Выбрала она темно‑зеленое платье. Наверное, единственное из скромных, почти без вышивки и кружев, к счастью, со шнуровкой, так как его бывшая хозяйка — и тут ничего не поделаешь — была в талии поуже ее.

Соня набросила на руку платье и оглянулась на Жюстена.

— Следуйте за мной, — кивнул он, мимоходом закрывая крышку сундука. — Я проведу вас в сад.

Сад — это было слишком громко сказано. Они оказались на площадке, посыпанной ракушечником, поодаль от которой росло два небольших деревца, а поближе располагалась деревянная скамья под полотняным навесом.

— Не бойтесь, госпожа, никто из соседей ничего не увидит, — успокаивающе проговорил Жюстен, заметив, что она тревожно оглядывается.