Очерки из истории канонического права XI–XII вв.: Ансельм Луккский, Феодор Вальсамон, Нерсес Лампронский - Андрей Юрьевич Митрофанов

эпохи, а именно к Ланфранку в Бекский монастырь. Об этом говорится в недатированном письме папы[116]. Впрочем, нет никаких более точных сведений о том, учился ли Ансельм в Нормандии в действительности или нет. В период получения образования, и даже после того, как Ансельм через некоторое время заменил своего дядю на епископской кафедре в Лукке, он не имел возможности проявить себя как церковно-общественный деятель или писатель. Возможно, именно с этим отсутствием поля для самостоятельной деятельности связано происшествие, которое сильно потрясло тридцатисемилетнего епископа Ансельма и наложило отпечаток на его дальнейшее церковное служение.

Примерно в начале 1073 г., т. е. незадолго перед смертью Александра II, Ансельм получил приказание своего дяди занять его место в Лукке на епископской кафедре. Это распоряжение было вызвано тем, что сам папа уже не мог совмещать служение понтифика и окормление Луккского диоцеза. Между 18 марта и 21 апреля того же года Ансельм был клиром и жителями избран епископом Лукки. Спустя некоторое время он отправился – вероятнее всего, по поручению дяди – к германскому королю Генриху IV, чтобы подтвердить свое избрание на епископскую кафедру в Лукке полагавшейся по обычаю инвеститурой, т. е. посохом и перстнем[117]. В «Житии» Псевдо-Бардоне обстоятельства этой поездки были изложены чрезвычайно путано. Там было сказано, что Ансельм поехал в сопровождении некоего Менегарда, кардинала и епископа Святой Руфины и Сильвакандиды, обладавшего, к тому же, графским титулом. Однако Ансельм уже тогда отвергал для себя возможность получить инвеституру из рук светского правителя, а потому возвратился домой, не дожидаясь получения епископских инсигний[118]. Этим он вызвал гнев короля, который впоследствии перерастет в открытое противостояние. Сама поездка Ансельма к королю вызвала недовольство нового папы, которым 22 апреля 1073 г. стал пламенный поборник церковной реформы кардинал Гильдебрандт, принявший имя Григория VII. Следует отметить, что обычай принимать посох и перстень из рук монарха и в самом деле вступал в непримиримое противоречие с фундаментальными принципами Клюнийского движения. Эти принципы предполагали совершенную независимость и, более того, превосходство церковной иерархии над светской властью в вопросах церковного управления и даже общественной жизни[119]. Как напишет впоследствии Рангерий:

Перстень и посох – знака два священных,

И нельзя их принимать из рук непосвященных,

Перстень жениха, невесте даруется перстень,

Да решиться из них каждый не желать иного…

Посох знак являет пастырский и дело,

Дабы поднимал он павших и ленивцев гневом.

Христос держит их обоих: имя и служенье,

У Христа невеста [Церковь], Христос правит овчарней[120].

К этому следует добавить, что с точки зрения сторонников церковной реформы клир и двор императора Генриха погрязли в распутстве и других грехах. Псевдо-Бардоне не жалел красок, дабы описать состояние разложения придворного немецкого и ломбардского духовенства. По его словам, там, при императорском дворе, ценился тот клирик, сожительница которого была ослепительнее, и тот рыцарь, который как можно чаще преступал данную клятву[121]. Григорий VII пригласил Ансельма в Рим, поддержав его отказ от инвеституры на основании того, что Генрих был отлучен от Церкви. В августе того же 1073 г. Ансельм, который был нареченным епископом, не получившим еще рукоположения в епископский сан, предпринял поездку в Верону. Там он участвовал в переговорах между Григорием VII и Генрихом IV, проходивших при посредничестве маркграфини Беатрисы Тосканской и ее дочери Матильды. По замечанию Ч. Вьоланте, Беатриса и Матильда были заинтересованы в том, чтобы папа дал свое согласие на получение Ансельмом светской инвеституры. Владетельные госпожи Тосканы были в тот момент заинтересованы в мире с сувереном империи[122].

Григорий VII был недоволен самой возможностью подобного компромисса, ибо, вероятно, рассчитывал на Ансельма как на сторонника церковной реформы. Скрытый упрек в адрес тосканской владетельницы был высказан понтификом ранее. Он звучал в письме папы маркграфине Беатрисе Тосканской от 27 июня 1073 г.[123] В этом письме папа возлагал надежду на образованность Ансельма и на его способность отличать правильные поступки от неправедных. Тем самым он ставил Ансельма, отказавшегося от инвеституры, в пример Беатрисе. В связи с этим следует отметить, что среди ученых нет единого мнения относительно того, что конкретно имел в виду папа в письме, когда указывал, что Ансельм пребывает «в знании божественной литературы» (in eo tantam divinarum litterarum scientiam). Дж. Форнасари полагал, что под этой фразой папы следует понимать предположение о том, что Ансельм умел отличать поступки, подобающие христианину, от неподобающих деяний, в соответствии с идеалами Клюнийского движения и, более того, умел следовать правильному пути. Тем досаднее для Григория VII был бы компромисс, на который пошел бы Ансельм в вопросе принятия императорской инвеституры, если бы уступил чаяниям Беатрисы[124]. Некоторые историки выдвигали, на наш взгляд, весьма поверхностный вывод о том, что Григорий VII имел в виду каноническую акривию, выраженную в «Собрании канонов» Ансельма, от которой Луккский епископ почему-то отступил. Подобная точка зрения не выдерживает критики, поскольку современными исследователями установлено, что «Собрание канонов» было составлено Ансельмом не ранее 1083 г.

С нашей точки зрения, папа давал понять упомянутой фразой то, что Ансельм провел юные годы, будучи диаконом при дворе своего дяди, папы Александра II, и должен был научиться тому, как поступать в ситуациях с инвеститурой, исходя из принципов Клюнийской реформы. Опасаясь давления на Ансельма со стороны светской правительницы Тосканы маркграфини Беатрисы, Григорий VII повелел ему в письме от 1 сентября того же года, отправленном из Капуи, воздержаться от королевской инвеституры, оставить кафедру и немедленно прибыть в Рим[125]. Ансельм исполнил повеление понтифика, и октябрь 1073 г. застал его в Риме возле папы, где он пребывал как его родственник. Об этом вспоминал Гуго де Флавиньи в своей «Хронике»[126].

В декабре 1073 г. Григорий VII оказался в весьма сложном положении – король Генрих был отлучен, а королевские послы, прибывшие в Рим, привезли прошение своего сюзерена о том, чтобы отлучение было снято. При этом послы настаивали, что покаяние короля должно быть компенсировано тем, что папа не станет рукополагать Ансельма для Луккского диоцеза – и Гуго для диоцеза Ди – без полагавшейся по имперским обычаям королевской инвеституры. При этом Беатриса Тосканская – единственный светский сеньор в Италии, готовый выступить тогда на стороны папы – также просила о компромиссе, вступавшем в противоречие с принципами Клюнийского движения. В то время как тянулись переговоры с представителями Генриха о примирении его с Римской Церковью, Григорий VII успел 16 марта 1074 г. рукоположить Гуго де Ди без инвеституры. Однако ситуация с Ансельмом была намного сложнее, ибо Беатриса