Закат в Лиссабоне - Чингиз Абдуллаев

Он начал сверять официальный список делегатов со своим, изкомпьютера, фиксируя тех, на кого следовало обратить внимание. При этом онвыписывал нужные цифры на отдельный лист бумаги, чтобы не портить список изсвоей папки с материалами конгресса. Расчет был абсолютно правильным.Постороннему человеку не придет в голову сравнить эти цифры с порядковыминомерами делегатов на копии списка, который был роздан всем делегатам. Апосвященный человек и без того догадается, что Дронго и его напарник собираютсяпроверить всех приехавших на конгресс, кто хотя бы немного может быть похож на«Сервала».

Дронго набрал номер телефона в комнате своего напарника. Тотснял трубку на пятом звонке. «Наверное, подключил телефон к блокирующейаппаратуре, — подумал Дронго. — Хотя вряд ли «Пьеро» будет выдавать себя стольпримитивным образом».

— Где вы были? — спросил Дронго.

— Я только вошел и услышал ваш звонок, — объяснил напарник.

— Будьте осторожны, — сказал Дронго. Они говорилипо-английски во избежание ненужных вопросов, если их разговор все-такипрослушивался. — У меня был неприятный гость. Пытался посмотреть мой компьютер.

— У вас все в порядке? — встревожился Пьеро».

— Все. Хотя гость отличался бурным нравом, и вообще я ему,кажется, не понравился.

— Вы узнали его?

— Нет, лица я не увидел. Все произошло слишком быстро. Язвоню вам, чтобы предупредить. Будьте начеку и никуда не выходите. Минут черезпятнадцать я к вам зайду.

— Может, лучше мне прийти к вам?

— Не стоит. Я не думаю, что они повторят свой номер «набис». И мне не хотелось бы, чтобы кто-то видел, как вы входите ко мне. Я сейчасприду сам. Только больше никому дверь не открывайте.

— Хорошо.

Дронго показалось, что напарник еле держался, чтобы не рассмеяться.Разумеется, они были не в равных условиях. «Профессор» привык работать в однойиз самых мощных организаций современной цивилизации. Даже после распадаСоветского Союза и развала КГБ, наименее пострадавшим всех произведенных реформоказалось бывшее Первое главное управление, названное Службой внешней разведки.И если у КГБ были безграничные финансовые возможности, подкрепленные всей мощьюсоветской системы и ее сателлитов, то даже в очень урезанном виде СВР все жемогла считаться одной из самых крупных спецслужб мира, входящих в пятеркулучших. Если, конечно, не помнить, что еще менее пострадало Главноеразведывательное управление Генштаба, куда вообще не пускали посторонних дляненужных реорганизаций. Так что его дорогой «Пьеро» привык опираться на этумощь системы, всегда готовой его поддерживать. И ему был не страшен неизвестныйгость, внезапно появившийся в номере Дронго.

Другое дело сам Дронго. Оставшийся без нормальной работыпосле распада СССР, живущий на три дома — в Баку, Москве и Риме, эксперт-одиночка,самостоятельно проводящий собственные расследования… Разве их можно было дажесравнивать? Конечно, «Пьеро» с трудом сдерживает смех. Он в отличие от Дронготочно знает, что с ним не может ничего случиться просто так. Одно дело —убийство бывшего эксперта ООН и Интерпола, который непонятно каким образомоказался в Португалии. И совсем другое —гибель офицера внешней разведки России.Смерть профессионала, за которого могут отомстить его коллеги.

Дронго подумал, что в конечном итоге он сам виноват, что всетак происходит. Ему много раз предлагали перейти на государственную службу,принять новые правила игры. Он их не принимал. Не мог и не хотел принимать.Поэтому здесь он был всего лишь в статусе эксперта-консультанта, тогда как егонапарник представлял свою разведслужбу. И если даже все закончитсяблагополучно, Дронго получит свой гонорар, включающий оплату этой поездки вЛиссабон, а «Пьеро» — очередное звание, государственную благодарность и награду«за успешное выполнение задания».

А уж если конец этой истории будет печальным для них обоих,то судьбой Дронго вряд ли станут интересоваться. Никто даже не попытаетсяузнать, куда делось его тело. Тогда как тело «Пьеро» будут искать, обязательнонайдут, привезут на Родину, организуют пышные похороны с положенной церемонией,соберут родственников и знакомых покойного, произнесут дежурные речи,произведут троекратный оружейный салют, посмертно наградят, объявят об особойпенсии его вдове и детям, если таковые имеются, и, наконец, соорудят за государственныйсчет скромный, но крепкий памятник своему бывшему сослуживцу. И повесят егопортрет в галерее героев-разведчиков в Ясеневе. Вот так. «А про Джил и моегосына никто даже не вспомнит. Хотя про них никто и не знает. Все так, как должнобыть», — нахмурился Дронго. Он ведь всегда знал правила игры. Но больносознавать, что они именно такие и ты не в силах что-либо изменить.

Он закончил работу и взглянул на часы. Прошло ужечетырнадцать минут. Дронго забрал листок с цифрами и, выходя, посмотрел на себяв зеркало: «Кажется, все нормально. Рубашку немного испачкал, но под пиджакомне очень видно. Потом вернусь, чтобы переодеться». А сейчас следовало как можнобыстрее передать список «Пьеро». Пусть проверит по своим каналам каждуюкандидатуру. Надежда очень небольшая, но, возможно, аналитики в его «конторе»сумеют обратить внимание на какие-то детали, которые сам Дронго может и незнать. Хотя, конечно, это глупо. Если бы можно было таким образом вычислить«Сервала», они бы давно его вычислили. Нужно будет искать самим. И найтиКахарова за три дня конгресса. Дронго захлопнул дверь и поспешил к лестнице.

Он шел и размышлял о превратностях судьбы. Вспомнив, чтоКахаров пропал в Та- джикистане, Дронго подумал: «Несчастные таджики стали чутьли не самой пострадавшей нацией в результате развала Советского Союза. В адуначавшейся там гражданской войны, когда вырезали целые семьи, не щадя ни детей,ни стариков, погибли десятки тысяч жителей республики. Еще больше людей уехало.Но в первую очередь уехали те, кто громче всех призывал «перестраиваться»,«строить новую жизнь»…

 Строить новую жизнь в Таджикистане научали при помощиавтоматов… Но если быть честным, то придется признать, что свои трагедиипережили не только таджики, думал Дронго, спускаясь вниз по лестнице. Расстрелроссийского парламента был таким же актом гражданской войны в России. А бойня вПриднестровье, войны в Карабахе, Абхазии, Осетии, Чечне? ПротивостояниеШеварднадзе и Гамсахурдиа в Грузии, убийство прямо в парламенте Армении спи-кера и премьер-министра, свержение сразу двух президентов в Азербайджане…

 Сколько всего выпало на долю людей, когда-то поверивших,что они могут жить лучше! В результате вожделенный журавль так и не был пойман,да и синица улетела. Все, кто сумел за эти годы нажиться на развале страны,благополучно уехали в более спокойные страны. Остались несчастные, не сумевшиеприспособиться, обедневшие, озлобленные, растерявшиеся люди, которые готовыбыли поверить любым авантюристам, любым диктаторам, призывавшим к наведениюпорядка. Именно на таких людях держались авторитарные режимы в Средней Азии,где количество несменяемых лидеров равнялось количеству президентов всех, безисключения, стран этого региона. Причем характерно, что президент Туркменииникогда не выдавал себя за демократа, президент Узбекистана пытался соблюдатьнекие «нормы приличия», а президенты Казахстана и Киргизии считались настоящимидемократами. Это не помешало ни одному из названных прочно закрепиться на своихместах, раздать «хлебные должности» родственникам и превратить выборы впозорные театральные постановки с заранее известными результатами.