Черный лебедь - Владимир Колычев

Мужчина тоже узнал ее. Улыбнулся приветливо, но с таким видом, будто сделал ей этим большое одолжение. А вдобавок ошарашил:

– Я всегда говорил, что наша милиция работает хорошо! Только позвонили, а вы уже здесь! А это кто? – показывая на Карину, спросил он. – Ваша дочь?

«Неужели я так старо выгляжу?» – промелькнуло у нее в голове.

– Нет.

– Настя – моя сестра! – выдала Карина. – А меня не с кем оставить, поэтому я с ней. Что там у вас произошло?

Чукоткин отреагировал на вопрос, но обратился не к ней, а к Насте:

– Ничего такого. Но у меня подозрение, что в доме кто-то жил.

– Может, бомжи?

– Это вряд ли. Дело в том, что дом на сигнализации стоит. Ну, здесь, конечно, не город, охрана пока доедет. Но тем не менее сигнализация была включена, когда мы приехали. Получается, что ее сначала отключили, а затем включили. И газом пользовались. Я точно знаю, что в прошлом году перекрывал газ. А приехал – вентиль на переходнике открыт. Да и газом пахло. Ну, не то чтобы сильно, но попахивало. Да вы сами зайдите, посмотрите.

– Дело в том... – начала было Настя.

Но Карина незаметно ткнула ее локтем в бок. И ответила за нее:

– Ну, конечно, зайдем!

Она играла в детективов без Настиного на то согласия. И если судить по ее поведению с бабушкой Маришей, пока что это ей удавалось. И здесь она взяла бразды правления в свои руки. Настю также разбирало любопытство. Что, если Майя Дмитриевна жила в этом доме вместе с Максом? А что, очень удачный вариант. Чужой дом, никто о нем не знает.

Прежде всего Настя обратила внимание на сигнализацию. Блок, пульт, объемные датчики, ничего такого особенного.

– Соединение какое? – спросила она.

Кое-что из этой области ей было известно. И она знала, каким может быть соединение с пультом охраны, куда должен поступать сигнал тревоги. Это может быть обычная телефонная линия, GSM– или радиоканал. Но откуда в деревне может быть обычный телефон? Остается сотовая или радиосвязь.

– Телефонное. Через обычный телефон, – удивил ее хозяин дома.

– Не самое надежное соединение.

– Да? Я думал, наоборот.

– Лучше всего радиоканал. Его очень трудно заглушить. Сотовый полегче. А телефонный – проще простого. Достаточно перерезать провод. Если, конечно, не установлен специальный режим под обрезку провода. Такой режим у вас есть?

– Должен быть. Но точно не скажу, не знаю.

– Надо узнать. Позвоните на пульт, спросите, поступал к ним сигнал тревоги или нет.

– Я уже звонил – не было сигнала.

– А точно, в квартире кто-то жил?

– Да вы сами посмотрите.

Чукоткин проводил ее в комнату на первом этаже рядом с кухней. Видимо, это помещение предназначалось для предполагаемой прислуги. Полутораспальная кровать, смятая постель. Настя принюхалась, но запах газа не уловила.

– Вы что-то про газ говорили, – напомнила она.

– Говорил. Был запах. Но я же проветрил дом. Вы бы весь дом обошли. Тогда бы увидели разницу. Да и не надо далеко ходить. Вы гляньте, на комоде какая пыль!

Комнатка была не очень большой, но здесь вполне хватало места для спального гарнитура. Одна тумбочка, трюмо, двухсекционный шкаф, комод со множеством ящиков. Заметный слой пыли был только на комоде. На тумбочке – лишь едва заметный налет, туалетный столик тоже относительно чистый. Шкаф высокий, с ним пока неясно. Настя привстала на цыпочках, провела рукой по верхней панели шкафа. И здесь прилично пыли.

– Нас здесь не было с прошлого лета, – продолжал хозяин дома. – Везде пыль. А здесь чисто. И на кухне тоже чисто.

Настя обследовала дом. Действительно, складывалось мнение, что в доме кто-то жил, причем незаконные постояльцы пользовались лишь определенной частью жилища – прихожая, комната, кухня, санузел. По всему выходило, что, прежде чем покинуть дом, они убрались за собой: пыль протерли, полы вымыли. Но складывалось мнение, что убирались они лишь там, где наследили. Зачем? Возможно, для того, чтобы уничтожить отпечатки своих пальцев. Если так, то жили здесь скрывающиеся от правосудия люди. Но если даже здесь жила жена Сокольского с любовником, то ушли они отсюда своим ходом. Прибрались за собой и ушли. И вряд ли они спрятали где-нибудь в доме записку с указанием своего предполагаемого маршрута.

– Ничего не пропало? – спросила Настя.

Чукоткин покачал головой:

– В том-то и дело, что ничего.

– Телефон работает?

– Да.

Настя думала о том, что неплохо было бы обследовать телефонную линию, чтобы найти предполагаемое место разрыва. Но какой в том смысл, если незваные гости перед своим уходом восстановили линию?

– Тогда, я думаю, вам нечего беспокоиться, – сказала она. – И представитель милиции вам скажет то же самое.

Насте пришлось объясняться с хозяином дома. Ничего, выкрутилась. Вместе со своей подопечной вернулась на яхту.

Карина подала сигнал к отплытию. Затем обратилась к Насте:

– Ну, и что скажешь?

– Скажу. Молоко действительно вкусное.

– При чем здесь молоко? Ты что, не поняла – мы вышли на след тети Майи. А Макс, между прочим, очень хорошо разбирался в технике. Не скажу про сигнализацию, а в компьютерах он хорошо соображал. И в сотовых телефонах тоже разбирался. О любом рассказать мог. С ним очень интересно было.

Детективно-сыскное вдохновение вдруг сменилось печальным настроением. Карина загрустила.

– Теперь он с тетей Майей. И какая она после этого тетя?

– Какая?

– Плохая! Вот какая! И мама так думает. И дядя Сева.

– Мне твой дядя ничего плохого про нее не говорил.

– Тебе не говорил. Ну и мне тоже ничего не говорил. Но я-то знаю, как он о ней думал.

– Как можно думать плохо о человеке, которого любишь?

– Можно. Я вот Макса люблю, а думаю о нем плохо. А между прочим, можно узнать, как дядя Сева о ней думал. Мама книгу про него пишет. Он рассказывает ей, а она пишет. Я сколько себя помню, она все пишет и пишет. Если бы захотела, давно бы уже написала. А так все пишет и пишет.

– Ты это серьезно?

– А разве серьезными вещами шутят? – Карина непонимающе глянула на Настю. – Если не веришь, я могу скачать черновик.

– Откуда?

– С компьютера, откуда ж еще. Мама же на компьютере пишет. Так что, скачать?

Настя промолчала. Слишком велик был соблазн узнать историю жизни господина Сокольского. Но не хотелось втягивать в шпионские страсти Карину. И хотя девочка сама втянулась в них, поощрять ее в этом деле не стоит. Но и отговаривать язык не поворачивался. Да и опасно отговаривать ее. Как бы снова глупость не спороть. Пусть делает что хочет. Раздобудет черновик – хорошо. А не получится – что ж, так тому и быть.