Будни и праздники адского чиновника. Свиток 1 - Налия Рубцова

— Он сейчас в Лошадином Броде? — спросил Инь Фэй.

— Был. Тяньгоу чувствовал его… — Инь Фэй похвалил себя: значит, угадал, какой город будет самым «опасным», и направился именно сюда, прикрыв сестрёнок, — …Но сейчас опять не чувствует. Поэтому я и обратился за помощью к вам.

Его взгляд беспокойно перебегал с Инь Фэя на марионетку Цун Мин. Кажется, он был не уверен в своём решении.

— Значит, вы хотите помочь Дворцу Цинлин в адской канцелярии, — сказала Цун Мин. — Это разрешено правилами. Но вы должны заключить с нами договор.

Марионетка взмахнула рукой, и в воздухе перед Чжаном Сяо развернулся свиток.

— Да, я понял, почему Тяньгоу не понравилась моя идея прибегнуть к вашей помощи, — пробормотал он, нахмурившись.

— Таковы правила, — сказал Инь Фэй мягко, разводя руками. — Это отличает адских чиновников от демонов. Мы подчиняемся законам, созданным небесами. И небожителям непосредственно, — он не мог не бросить многозначительный взгляд на марионетку Цун Мин.

Судя по тому, как Чжан Сяо пробежал глазами по столбцам иероглифов, грамоту он знал. Тушечница с уже растёртой, влажной тушью повисла на уровне его груди.

— Печати у вас нет, значит, её заменит отпечаток указательного пальца, — сказала Цун Мин. Чжан Сяо медлил.

— У меня есть одно условие, — наконец сказал он. — Я помогу вам, а вы… Я хочу узнать, почему я притягиваю демонов, что за проклятье на мне лежит.

— Погоди, что? — ахнул Инь Фэй.

— Это возможно, если мы продолжим наше сотрудничество, — сказала Цун Мин невозмутимо. — Но сейчас мы заняты другим.

Чжан Сяо посмотрел на марионетку пристально и устало — круги под глазами у него были знатные — а затем опкунул палец в тушь и поставил отпечаток. Свиток сам собой свернулся и уплыл в руки марионетки Цун Мин вместе с тушечницей. Марионетка спрятала их в рукав и сказала:

— До конца охоты вы считаетесь частью Дворца Цилина. Не забывайте об этом. А сейчас — что чувствует ваш меч?

— Вас. Небожителя и демона. Он не чувствует Срезающую лица, — сказал Чжан Сяо.

— Друг Сяо, — сказал Инь Фэй, удовлетворённо заметив, что Чжан поморщился от такого обращения, — Скажи, а когда он почувствовал меня? Только когда ты подошёл близко?

— Нет, когда я ещё вошёл в городские ворота.

— Мой «запах» более сильный, выходит?

Чжан Сяо помолчал несколько мгновений, наверное, советуясь с мечом.

— Да, — ответил он. — Тяньгоу говорит, что запах срезающего лица менее… Чистый.

— Видимо, из-за того что она — разрисованная кожа… Ну, то есть может принять чужой облик только если заберёт чью-то кожу, — объяснил Инь Фэй. А затем решительно хлопнул веером по руке, снова превращаясь в избалованную прицессу.

— Так, ладно! Что мы торчим в темноте, как заговорщики какие-то! Вдруг срезающая лица другую жертву присмотрела. Я трудилась столько времени над этим обликом не для того, чтобы мне предпочли какую-то крестьянку, ха-ха!

Марионетка и Чжан Сяо уставились на него — а потом сочувственно переглянулись: мол, тебе тоже приходится его терпеть?

Инь Фэй только вздохнул. Ну почему ему везёт на соратников без чувства юмора?

***

И они снова окунулись в городскую жизнь, на этот раз втроём (если считать двух марионеток Цун Мин за одного). Чжан Сяо выглядел слишком непрезентабельно для того, чтобы сопровождать разодетую в пух и прах молодую госпожу, а потому марионетка Чернильного Сердца, устало вздохнув, достала из рукава бумажную ленту. Взлетев, она обмоталась вокруг шеи напрягшегося Чжана Сяо, и его одежда приобрела сразу менее запылённый и поношенный вид, а дыры на вуали, свисающей со шляпы, пропали.

— Это всё, что я сейчас могу сделать, — сказала Цун Мин. — Никто не поддерживала такое количество марионеток.

Учитывая, что его начальница никогда прежде ни на что не жаловалась, это прозвучало просто криком помощи.

— Госпожа, вы можете отозвать марионеток из других городов, — сказал Инь Фэй. Не столько из жалости к Чернильному Сердцу, а потому что хотел вернуть своих духов.

— Только когда мы убедимся, что демон именно здесь, — холодно ответила Цун Мин.

И так они продолжали бродить по торговым рядам; Инь Фэй купил заколку для волос и румяна, затем жемчужные серёжки, и принялся выбирать веер. Уже вечерело, когда он заметил невысокую, худую фигурку. Лицо девушки — даже девочки — было прикрыто белой вуалью, свисающей с полей соломенной шляпы, но Инь Фэй сумел разглядеть чёрную крапинку родинки в углу рта. На шее у неё висел, аккуратно придерживаемый обеими руками, ящичек с какими-то глиняными пузырьками.

Сердце адского магистрата подпрыгнуло. Это точно была та, кто им нужен.

— О, дева, что ты продаёшь? Духи? Припарки? — проворковала Инь Фэй, подходя к девочке. — Нет чего-нибудь для того, чтобы сделать кожу гладкой, как шёлк? — она провела рукой по собственной щеке, как будто подчёркивая родинку.

Девочка поглядела на неё. «Ли Сюэ, — вспомнил Инь Фэй. — Дочь прачки и рыбака. Рано осиротела. Воспитывалась в семье дяди и тёти. Продавала цветы. Была такой красивой девочкой… Плакали ли её названые родители после того, как однажды она не вернулась домой? Или радовались, что стало на один рот меньше? А может быть, сожалели, что не продали её в публичный дом — ведь с красивыми сиротками чаще всего так и поступают…»

Он не должен был жалеть её. Он был адским чиновником, и каждый день видел огромную очередь душ умерших; он не понаслышке знал о неотвратимости кармы, и о том, что за смертью следует перерождение. Но, наверное, он был глупцом, потому что его сердце заныло от сознания, насколько несправедлива и жестока может быть жизнь.

Инь «избалованная принцесса» Фэй поспешно прикрыла лицо веером, на случай если что-то из обуревающих её чувств отразилось на лице. И проворковала:

— Что же ты молчишь? Не бойся, мы тебя не обидим, малышка.

— У меня есть самые разные снадобия, молодая госпожа, — произнесла девочка голосом тихим и робким. — Вот этот крем сделает кожу белой, как нефрит. А эти пилюли улучшат сон, ведь именно сон делает женщину красивой. Эти благовония придадут телу запах сладкий, как персиковые цветы…

— Ооо! — Инь Фэй взмахнула веером. — Кажется, я уже чувствую запах! Чжан Сяо, друг мой, а ты?

К счастью, Чжан Сяо понял намёк.

— Нет, — сказал он. — Я не чувствую никакого запаха. Никакого, — повторил он, глядя на девочку. Инь Фэй замер, поймав за хвост призрачную мысль: души убитых не явились в Диюй, Тяньгоу чувствовал «никакой» запах… Девочка перед ними была лишь марионеткой, как бумажные куклы Цун Мин.

— Пожалуйста, госпожа, вот эти духи, — сказала марионетка