Черный ящик - Майкл Коннелли

– Короче, ты хочешь сказать, – подвел итог Босх, – что нам неизвестно, на кого непосредственно работал Трумонт Стори в то время и где он взял пистолет, который передал Коулману для расстрела Реджиса?

– Да, в общих чертах. За исключением пистолета. Как я предполагаю, он всегда принадлежал самому Стори, который по мере необходимости выдавал его своим подчиненным. Понимаешь, сейчас мы знаем гораздо больше, чем нам было известно тогда. И если применить новые знания к ситуации тех дней, то вырисовывается примерно такая картина. Есть некий человек на самом верху или очень близко к верхушке пирамидальной структуры под названием уличная банда «Роллинг-Сикстиз». Его ранг я бы приравнял к капитану. И он хочет, чтобы парня по имени Уолтер Реджис наказали смертью за то, что он начал торговать там, где ему не положено. Наш капитан вызывает верного сержанта по имени Трумонт Стори и отдает ему приказ убрать Реджиса. С этого момента за все отвечает Стори, который должен выполнить задание максимально эффективно, чтобы сохранить завоеванное прежде положение в организации. Он останавливает свой выбор на уже проверенном в деле солдате Руфусе Коулмане, вручает ему «пушку» и рассказывает, в каком клубе любит тусоваться Реджис. Когда же Коулман отправляется на работу, Стори обеспечивает себе алиби, поскольку пистолет все-таки принадлежит ему. Делается это на всякий случай, ибо маловероятно, что пистолет попадет в руки полицейских и они сумеют связать его с истинным владельцем. Так это происходит сейчас и, я уверен, так же происходило и в прошлом, но только схема еще не была нами изучена.

Босх почувствовал подступающую безнадежность. Его поиски оказывались пока совершенно бесплодными. Трумонт Стори мертв и тайну пистолета унес с собой в могилу. Босх так же был далек от понимания, кто убил Аннеке Йесперсен, как и в ту ночь, когда в последний раз бросил взгляд на ее тело и извинился перед ней. Он не продвинулся вперед ни на шаг.

От Ганта не укрылось его настроение.

– Жаль, но больше ничем помочь не могу, Гарри.

– Твоей вины здесь нет.

– Взгляни на дело с другой стороны. Вероятно, ты теперь избавляешься от целой кучи проблем.

– Что ты имеешь в виду?

– А ты не понимаешь? С того времени осталась кипа нераскрытых дел. И представь, что единственным раскрытым из них окажется убийство белой женщины. Догадываешься, какую реакцию это может вызвать среди здешнего населения?

Босх окинул пристальным взглядом чернокожего Ганта. Над расовыми аспектами проблемы он пока не задумывался. Ему просто требовалось раскрыть убийство, мысли о котором не давали покоя уже двадцать лет.

– Наверное, ты прав, – сказал он.

Они долго сидели молча, потом Босх спросил:

– Как считаешь, это может повториться?

– Ты говоришь о массовых беспорядках?

Босх кивнул. Почти вся карьера Ганта была связана с Южным Лос-Анджелесом, и кому знать ответ на этот вопрос, как не ему?

– Само собой, в этих краях может случиться что угодно, – сказал Гант. – Стали ли отношения между полицией и населением лучше, чем прежде? Да, и значительно. Среди местных есть даже такие, кто нам полностью доверяет. Заметно снизилось число убийств. Да что там! Преступность в целом пошла на убыль, и мелкие бандюки не разгуливают больше по улице королями. Мы взяли все под контроль. И народ нам в этом помог.

Он замолчал. Босх ждал продолжения, но его не последовало.

– Но… – попытался он заставить Ганта выложить всю правду.

Тот пожал плечами.

– Конечно, есть большое «но». Слишком высок уровень безработицы, магазины закрываются, бизнесмены разоряются. У людей здесь чересчур мало возможностей, Гарри. А ты сам прекрасно знаешь, к чему это приводит. Депрессия, агрессивность, отчаяние. Вот почему я считаю, что ничего нельзя исключать. История ходит по кругу, то и дело повторяясь. А значит, тут может случиться что угодно. Вот тебе мое мнение.

Примерно этого Босх и ожидал. Его собственное восприятие окружающей действительности мало отличалось от видения ее Гантом.

– Могу я на время забрать у тебя эти папки? – спросил он.

– Ради Бога, только не забудь вернуть, – сказал Гант. – Я еще хотел одолжить тебе эту черную коробку.

Он потянулся назад и взял коробку с картотекой. Когда же обернулся, на лице Босха играла улыбка.

– Что такое? Это тебе не нужно?

– Нет, как раз очень нужно. Мне просто вспомнился напарник, с которым я когда-то работал вместе. Его звали Фрэнки Шихан, и он…

– Я знавал старину Фрэнки. Жаль, что с ним так вышло.

– Мне тоже. Но пока мы работали вместе, у него была любимая теория о том, что касалось убийств. Он говорил, что в каждом деле нужно найти его «черный ящик». Обнаружить «черный ящик» – вот основа основ.

Гант не сразу понял смысл его слов.

– Имеется в виду «черный ящик», как в самолетах?

– Именно, – подтвердил Босх. – При крушении самолета в первую очередь нужно найти его «черный ящик» с записями данных о полете. Если это удается, становится понятно, что произошло. Фрэнки был уверен, что это справедливо в отношении места преступления и улик, когда совершается убийство. Всегда есть какая-то вещь, которая сразу все проясняет, и события выстраиваются в логическую цепочку. Если ты ее обнаружил, считай, что ты в шоколаде. А сейчас я, можно сказать, получаю такой «черный ящик» из твоих рук.

– Ну, на эту коробочку я бы не возлагал слишком больших надежд. В ней мы сохранили всего лишь карточки уличных допросов начиная с интересующего тебя времени.

До того как каждый патрульный автомобиль оборудовали МКТ – мобильным компьютерным терминалом, – полицейские носили в задних карманах брюк специальные формы протоколов уличных допросов. По сути, это были карточки размером три на пять дюймов, в которые заносились данные при снятии показаний на ходу. В карточку вписывались дата, время и место проведения допроса, а также имя и фамилия, известные клички, описание татуировок и принадлежность к определенной банде допрашиваемого. Ниже оставалось немного места для особых отметок и комментариев офицера, куда он вносил прочую информацию, которая в будущем могла представлять интерес.

Местное отделение Американского союза за гражданские права долго добивалось запрещения уличных допросов, проводившихся без ордеров и являвшихся, соответственно, неконституционными действиями, но полицейское управление стояло на своем, и практика уличных бесед с подозреваемыми продолжалась.

Босх взял коробку, открыл крышку и обнаружил внутри множество уже основательно потрепанных карточек.

– Как все это удалось сохранить во время чистки? – спросил он.

Гант понимал: он имеет в виду случившееся в других отделах управления, где все бумаги уничтожали после занесения данных в память компьютеров, торжественно знаменуя этим актом вступление полиции в век электроники.