Черный ящик - Майкл Коннелли

– Тогда удачи тебе.

Будучи напарниками, они занимались одними и теми же делами, но поначалу распределяли их между собой, объединяя усилия, только когда приходило время решительных действий вроде обысков и допросов подозреваемых. На аресты тоже никто не выезжал один. Подобным образом каждый брал на себя примерно равную долю работ, а по понедельникам за чашкой кофе они делились информацией о расследуемых делах. Но о результатах посещения Сан-Квентина Босх проинформировал Чу сразу по возвращении из Сан-Франциско.

Босх снова открыл коробку и со вздохом уставился на толстые пачки карточек уличных допросов. Если тщательно их просматривать, на это уйдет не только остаток дня, но и весь вечер. При необходимости Босх был готов к такой работе, но сказывался нетерпеливый характер. Он вытащил первую связку, размерами напоминавшую небольшой кирпич, бегло изучил ее и убедился, что карточки располагались в хронологическом порядке за все четыре года, обозначенные на коробке. И он посчитал логичным сосредоточить поначалу внимание на документах, датированных годом убийства Аннеке Йесперсен. Отложив в сторону карточки за 1992 год, Босх принялся за чтение.

На усвоение основной информации каждого протокола у него уходило не более десяти секунд. Имена, клички, адреса, номера водительских прав и прочие детали. Но патрульный часто заносил сюда же имена других персонажей, попадавших в поле зрения, только потому, что те сопровождали подозреваемого во время уличного допроса. Поэтому некоторые имена встретились Босху не один раз – то в качестве самого допрашиваемого, то как попутчики оного.

Если место проведения допроса или домашний адрес подозреваемого вызывали у Босха интерес, он сверялся с атласом городских улиц, где прежде отметил точки вероятных убийств, совершенных с помощью «Беретты-92». Прежде всего он искал адреса, наиболее близкие к местам преступлений. Их он выделил несколько, но связь оказалась в большинстве случаев слишком очевидной. Два убийства были совершены на перекрестках, где почти постоянно шла оживленная розничная торговля наркотиками. Понятно, что патрульные и офицеры отдела УБ часто проводили свои уличные допросы именно в таких местах.

И только после двух часов напряженного труда, когда уже начало сводить мышцы шеи и спины от монотонно повторяемых движений, Босх наткнулся на нечто произведшее на него эффект удара током. Девятого февраля 1992 года был заполнен протокол уличного допроса на подростка, описанного как БГ, или «бейби-гангстер»[9], из «Роллинг-Сикстиз», которого патруль остановил на углу Флоренс и Креншо, заподозрив в соучастии в грабеже. На его водительском удостоверении значилось имя Чарльза Уильяма Уошберна. В протоколе к тому же указывалась кличка: Мелкий-2. Он был действительно мелковат для своих шестнадцати лет, имея рост в пять футов и три дюйма. Но при этом на левом бицепсе уже успел обзавестись фирменной татуировкой «Роллинг-Сикстиз» – изображением могильной плиты с цифрой «60», что символизировало верность банде до гробовой доски. Но внимание Босха привлекло не это, а домашний адрес, переписанный полицейским с его прав. Чарльз Мелкий-2 Уошберн проживал на Западной Шестьдесят шестой улице, и, взглянув на карту, Босх обнаружил, что это один из домов, задние дворы которых выходят в проулок, где убили Аннеке Йесперсен.

Босх никогда не работал в подразделениях по борьбе с уличным бандитизмом, но ему приходилось расследовать совершенные бандами преступления. Он знал, что такое «бейби-гангстер». Как правило, это звание присваивали совсем еще мальчишкам, которых готовились принять в полноценные члены банды, но для начала подвергали обряду инициации. Членство в банде требовалось заслужить, доказав свою преданность каким-либо поступком, связанным с насилием, а порой и с убийством. Любой, за кем уже числилась «мокруха», получал вожделенный статус вне очереди.

Босх откинулся в кресле, пытаясь немного размять затекшие мышцы. Теперь все его мысли занимал Чарльз Уошберн. В 1992 году он был как раз таким юнцом, искавшим возможности доказать, что достоин приема в банду. И менее чем через три месяца после того, как полицейские остановили и допросили его на углу Флоренс и Креншо, в этом районе вспыхивают массовые беспорядки, а фотожурналистку кто-то в упор расстреливает в проулке позади его дома.

Слишком странное совпадение, чтобы так просто от него отмахнуться. Он потянулся за папкой с делом об убийстве, которую двадцать лет назад завели сотрудники особого подразделения, расследовавшего преступления, совершенные во время беспорядков.

– Чу, не проверишь для меня одно имя? – спросил он, даже не повернувшись, чтобы взглянуть на напарника.

– Дай мне минуту.

Чу умел работать на компьютере с молниеносной быстротой, в отличие от Босха, чьи навыки все еще оставляли желать много лучшего. Поэтому Чу по большей части брал на себя проверку имен подозреваемых по базе данных Национального центра криминалистической информации.

Босх листал страницы дела. Это трудно было назвать полноценным расследованием, но сыщики все же сумели опросить жителей домов, выходивших задами в проулок. Обнаружив список их обитателей, он стал просматривать фамилии.

– Так. Я готов. Кто тебя интересует? – сказал Чу.

– Чарльз Уильям Уошберн. Родился ноль четвертого, ноль седьмого, семьдесят пятого.

– Ого! «Рожденный Четвертого июля»[10].

Босх услышал, как партнер быстро застучал по клавишам. Сам он тем временем нашел листок с отчетом о беседе с жителями дома по Западной Шестьдесят шестой улице, где обитал в то время Уошберн. Двадцатого июня 1992 года, через пятьдесят дней после убийства, детективы постучали в дверь дома и поговорили с Марион Уошберн, пятидесяти четырех лет от роду, и тридцатичетырехлетней Ритой Уошберн – матерью и дочерью, постоянно проживавшими по тому адресу. Никакой информацией об убийстве в проулке, совершенном 1 мая, женщины не располагали. Беседа оказалась краткой, предельно вежливой, а ее содержание уложилось всего в один абзац. О том, что в доме мог присутствовать представитель третьего поколения семьи, не упоминалось вообще. О шестнадцатилетнем Чарльзе Уошберне в отчете не было ни слова. Босх громко захлопнул папку с делом.

– Есть кое-что, – сообщил Чу.

На этот раз Босх развернулся вместе с креслом, чтобы увидеть перед собой спину напарника.

– Рассказывай. Дай мне хоть что-то. Мне это сейчас очень нужно.

– За Чарльзом Уильямом Уошберном, известным также как Мелкий-два (пишется не словом, а цифрой), тянется длинный шлейф приводов. В основном за наркоту и ограбления… Но проходил и по делу о пьяном вождении с ребенком в машине. Так, давай посмотрим. Две отсидки, хотя сейчас на свободе. В июле выписан новый ордер на задержание за уклонение от уплаты алиментов. Местонахождение неизвестно.

Чу повернулся и посмотрел на Босха.