Брижит Бардо. Две жизни - Джеффри Робинсон

оставили ее одну в квартире, а сами отправились любоваться огнями. Семейное предание гласит, что Мижану заявила, что продрогла, и родителям пришлось вернуться с ней домой за пальто. Однако это не совсем так. Пилу быстренько провез жену и младшую дочь по ярко освещенным центральным улицам и, решив, что хорошего понемножку, объявил, что пора возвращаться домой.

Все трое поднялись на старом гидравлическом лифте наверх и вошли в квартиру. Когда же Брижит не вышла им навстречу, они окликнули ее.

Ответа не последовало.

Недовольная Мижану осталась стоять на месте, а родители пошли дальше по длинному коридору, заглядывая во все двери. Они нашли Брижит в кухне — она стояла на коленях, засунув голову в духовку. Кран газовой горелки был открыт. Опять-таки согласно семейной легенде, она была уже без сознания. Но Мижану утверждает, что когда мать закричала, она бросилась со всех ног по коридору. Вбежав в кухню, она увидела, что Брижит сидит и разговаривает с родителями. Срочно вызвали врача. Он осмотрел девушку, после чего объяснил родителям, что, задержись они еще минут на пятнадцать, вряд ли бы им удалось застать Брижит в живых.

Вадиму и раньше случалось влюбляться. Однажды он познакомился с девушкой — она спасалась от кого-то бегством — и взял ее к себе, словно птичку с переломанным крылом. Они провели вместе три недели, после чего она вновь упорхнула на свободу.

«Я знал, что значит влюбиться, мне еще до Брижит хорошо было знакомо это чувство. Но то как мы проявляли нашу любовь друг к другу, то что мы были влюблены друг в друга на протяжении нескольких лет — во всем этом было нечто особенное, чего мне еще никогда не доводилось испытывать. Как мне кажется, и позже я тоже не испытал уже ничего подобного. По крайней мере, того необъяснимого трепета и остроты чувств». Да, Вадима и Брижит связывали удивительные узы.

Однажды вечером, уже после того как они разошлись, Вадим оказался в Торремолиносе. У него была лихорадка, он слегка бредил, и неожиданно ему показалось, будто он испытал то же самое чувство, которое когда-то давно охватило его в поезде по дороге в Ниццу. Мучимый дурным предчувствием, он позвонил в Париж. Ее телефон ответил молчанием, и тогда Вадим позвонил ее отцу. «Я знаю, что близнецы подчас бывают наделены неким телепатическим чувством. Мне тоже довелось испытать нечто подобное несколько раз, но только с Брижит. В ту ночь я попросил Пилу съездить к ней домой. Не знаю почему, просто у меня было предчувствие. Он сказал мне, что она приезжала к нему обедать и, как ему показалось, с ней все в порядке. Нет, настаивал я, он должен срочно съездить к ней и узнать, как она. Он уступил моей просьбе — и застал ее уже без сознания: она наглоталась снотворного».

Теперь Вадим делил квартиру с Кристианом Марканом на весьма престижном острове Сен-Луи — восьмой этаж, захватывающий дух вид. Он поставил себе цель: непременно прославиться на поприще кинорежиссуры и даже определил для себя крайний срок для ее достижения — не старше 35 лет. В те дни средний возраст французских кинорежиссеров колебался где-то в пределах 50–65 лет. Разумеется, имелись и более молодые представители этой профессии, делавшие в основном подпольное кино. Однако тогда и в голову никому не могло придти, что молодой человек, которому еще не было и 30, получит у продюсера разрешение взять на себя съемки художественного фильма.

Тем не менее, Вадим был уверен, что ему удастся сломать привычные стереотипы. Он убедил себя, что наделен необходимыми для этого напористостью и талантом. Знал он и то, что его любит самая удивительная на свете женщина, и эта удивительная женщина как нельзя лучше вписывается в его жизненные планы. Итак, Вадим, всякий раз наведывавшийся к Марку Аллегре, когда тому требовались ассистенты, не ведавший ни сна, ни отдыха, строчил сценарии в надежде, что когда-нибудь они воплотятся в картины, а в промежутках — чтобы заплатить за квартиру — пописывавший статейки для «Пари-Матч», — теперь поставил для себя новую цель — сделать из Брижит Бардо Брижит Бардо.

По его настоянию она поступила в актерскую школу к Рене Симону, где начинающие дарования под придирчивым оком мэтра постигали азы сценического мастерства. Однако Брижит так и не нашла с Симоном общего языка, и несмотря на заверения Вадима, что именно из стен этой школы вышли многие знаменитые актрисы, она через несколько месяцев бросила занятия. А вскоре Аттемар и Борис Князев также остались в прошлом.

Тем временем супруги Бардо обзавелись весьма интересным кругом друзей и знакомых, среди которых имелись и такие, кто занимался модой.

Одной из этих знакомых была Мари-Жанна Херст, дизайнер одежды «от кутюр» для молоденьких девушек и владелица магазинчика-бутика «Вирджини». Она наняла Брижит и Мижану, чтобы сестры продемонстрировали ее модели. Мижану, которой в ту пору исполнилось 13, ужасно разнервничалась, и хотя впоследствии она время от времени соглашалась выступить в роли манекенщицы, это занятие никогда не было ей по душе. А вот Брижит, можно сказать, вошла во вкус, и ей это отлично удавалось.

Еще одним таким другом семьи был Андре-Пьер Тарб, который только что создал для фирмы «Карвен» новые духи. Имелось у него и побочное занятие: обеспечивать французские морские лайнеры развлекательной программой. Тарб отправлял в рейс певцов, фокусников, конферансье и танцоров, и так как ему было известно, что Брижит училась у Князева, он предложил ей первый и единственный контракт в качестве профессиональной балерины.

Тарб отправил ее в 15-дневный круиз на борту лайнера «Адмирал де Грасс». 5 апреля 1952 года судно вышло из Гавра, взяв курс на Атлантику — Мадейру, Канарские и Азорские острова. Брижит в этом рейсе считалась членом экипажа, за что ей было уплачено вознаграждение в размере 400 тысяч старых франков (около 40 фунтов). Разместилась она в одной каюте со знаменитой парижской манекенщицей Капюсин, которая была приглашена для участия в проводимых на борту судна демонстрациях мод.

Впервые в жизни Брижит представилась возможность провести время вне дома без присмотра родителей.

Однако на борту судна никто и не догадался бы, кто она такая. Тарб придумал балетную труппу, назвал ее «Парижским балетом» и даже отметил в программе Брижит в качестве примы-балерины. Тоти лично сшила для дочери костюмы — несколько ярких цветных пачек, а Брижит приложила руку к деталям, например, прикрепила к талии тамбурин, на котором ей предстояло играть во время танца. В рейсе она работала каждый вечер, даже невзирая