Я защищал Ленинград - Артем Драбкин

Номер части я уже не помню. Нас как пополнение разбросали по разным частям. Стал я снова пулемётчиком. Сперва вторым, а потом первым номером. Когда в январе 1942 года началось наше наступление на Любань, мы были во втором эшелоне. Потом из второго эшелона попали в первый, но где наступали, я сказать не могу: уже не помню тех названий. Наступали по глубокому снегу: по колено и даже выше. Маскхалатов и касок ни у кого не было. Брали какую-то деревню - потери были очень большие. Я много стрелял: не одну ленту выпустил, поддерживая атаку. Наши продвинутся метров на пятьдесят - залягут, потом мы тоже передвигаемся, занимаем новую позицию. Кроме нас двоих, в расчёт входило ещё 5-6 подносчиков. Когда стояли на месте, состав был постоянный, а когда шли в наступление - одного убьют, дают замену. Состав всё время менялся. За этим командиры следили, потому что, не дай бог, пулемёт остановился, всё наступление захлебнётся. Надо было смотреть в оба, потому что другой раз шли концевыми. Фланги открытые, и не знаешь, откуда ждать: то ли сзади, то ли с боку. Мы состояли в пульроте, поэтому отдельные пулемёты перебрасывали сегодня в одно место - завтра в другое. В основном наступали в стороне от населённых пунктов. Нам выпал такой участок, что всё болото, болото, лес. В тех боях был убит мой первый номер. Пуля ему попала в переносицу, влетев в прорезь щитка. Наверно, снайпер. Так я стал первым номером, а на второй номер дали другого. Вообще-то пулемётный щиток много помогал: защищал от пуль, от осколков. Сам «максим» - отличная вещь. Мне, например, очень нравился. Единственно только: чтобы не было перекоса патрона. Однажды я попробовал с ручного пулемёта, но мне не понравилось. Вот сколько я был с «максимом», у меня ни разу не было отказа. Потому что перед боем люди отдыхают, а ты проверяешь. Каждый патрон в ленте, чтобы не было перекоса, чтобы ровно они были, как по линеечке. Проверишь - и тогда спокойно утром в бой. У меня было четыре коробки с лентами. И всё я лично снаряжал. Патроны использовались только обычные, со свинцовыми пулями. Другие не поступали. Брезентовые ленты тоже не подводили. Правда, когда она намокнет, то потяжелей: тогда старались короткими. Дал патронов с десяток и остановился. Проверил, проверил. Опять дал десяток выстрелов. Опять остановился. Самое удобное было стрелять на 400-800 метров. А так по атакующим приходилось и на двадцать, и на тридцать, и на пятьдесят метров. Всяко приходилось. Доводилось и гранаты бросать. Например, я бью по одной цели, а где-то с боку появляется другая. Развернуться уже не успеваешь, поэтому быстрей гранату швырнул и... Или вот, например, у меня была пара таких моментов. Ну, на нас наступают немцы. Ну, из пулемёта косишь. Вдруг немцы попадают в «мёртвую» зону. Или он, понимаете, за какой-то кочкой или за чем ещё, и его никак не выковырять, поэтому тут приходится и гранату применять. На этот случай рядом с пулемётом наготове всегда лежала парочка, а то и побольше. Немного на колено приподнимешься и метнёшь метров на 20-30, а лёжа на 15-20 - не больше. Я предпочитал лимонки. Это вещь надёжная и безотказная и очень даже эффективная. А эти гранаты РГД с ручками другой раз и не взрывались. Да её перед применением надо было оттянуть, повернуть. И противотанковые гранаты то же самое. Не очень надёжные были. А лимонка - это вещь безотказная. Да и, как говорится, я видел её коэффициент полезного действия, то есть убитых и раненых. Немцы в нас тоже бросали гранаты, но ребята умудрялись перехватывать их и бросать обратно. Были такие случаи у меня на глазах. Местность в тех местах не позволяла немцам наступать цепью, поэтому наступали в основном перебежками, от дерева к дереву. Вооружены они были в основном автоматами. Почему-то я всё время встречался с автоматчиками. По лесам с автоматом удобнее, наверно, поэтому.

За нашими пулемётами, конечно, охотились. Особенно немецкие снайперы старались наших пулемётчиков снимать.

Мы всегда были с «максимом». Как говорится, и спали при пулемёте. От снега или дождя мы его ничем не накрывали. Накроешь, а вдруг что-нибудь, замешкаешься. Зимой мы пулемёты не перекрашивали. Иногда так, веточками, закроешь - вот и вся маскировка.

Например, вот у вас есть ложка. И вы привыкли к одной ложке. Берёте другую, и уже какое-то другое ощущение. Вот так и пулемёт. Во-первых, и по звуку немножко отличались они, и так. У каждого свой характер. Кто был знаком с техникой, у того все работали хорошо. Кто мало знаком с техникой, у того бывали «заморочки». Самое слабое место у «максима» - это замок. Если его не смазал хорошенько, то зимой он мог замёрзнуть. Гашетки тоже вот снашивались. Немножко поднашивались, и через какое-то определённое время получалось так, что одиночными бьёт, а очередью - нет. Поменяешь щёчки, ну, затыльники - всё пошло. Сильная сторона «максима», что он безотказный. Модель хоть и старая, но удачная. Правда, скорострельность маловата. Ну, это свои особенности. Скорострельность тем лучше, что когда бьёшь по цепи, то оно кучнее получается. Но и свои минусы в этом тоже есть. Я, например, «максим» на немецкий МГ никак не сменяю. Вот он ленту выпустил, открывает чехол, меняет ствол. Правда, он быстро меняется, но всё же это минус. И руки обжигаешь. Пока следующую ленту бьют, первый ствол остывает. Потом снова их перебрасывают. И вот так вот. Это очень неудобно. У «максима» этого нет. Даже если в нём вода кипит, стрелять всё равно можно. Вода была только первое время. Потом давали антифриз. Он не замерзал и не особенно кипел. Сам я не видел, но, возможно, антифриз пили. Потому что лейтенант строго приносил бутылку и сам заливал. Не доверял никому (рассказывает, улыбаясь), ёмкость кожуха у «максима», кажется, два литра или больше - уже не помню. Он залит полностью, но антифриз «подкипал», и лейтенант подливал по мере необходимости по пол-литровой бутылке.

На походе пулемёт носили в разобранном виде. Самое тяжёлое - это станок. Хоть он и лежит на обоих плечах, но это очень тяжело. А самое неудобное - щиток. Его в руках неудобно нести. По воздушным целям мне стрелять не приходилось. Да и как? Местность кругом лесистая. Откровенно говоря, противовоздушной обороны не было никакой. В полку было создано подразделение ПВО, но установок они не получили, и в результате воевали простыми бойцами в пехоте. Противогазы мы выбрасывали, а сумки набивали сухарями да разной такой мелочью. Лопатка, конечно, была нужна и от неё не избавлялись. Окопы себе мы рыли сами, но первое время ничего не делали, а потом и некогда было делать. Тут уже и рыть иногда не приходилось. Небольшой такой сделаешь для стрельбы лёжа. Мне как первому номеру полагался наган, но их, наверно, не хватало, и вместо нагана выдали карабин. Ещё из вещей у меня была алюминиевая фляга, круглый железный котелок. Котелок был не эмалированный, а снаружи покрашен зелёной краской, а с внутренней стороны как бы алюминиевое покрытие. Первое время никак не мылись. А потом сделали такие землянки. Там помаленьку. Как говорится, чуть-чуть грязь смоешь - и всё. Вот когда отводили на день-два на отдых. Вот там уже помоешься хорошо. Если стояли в лесу, то в палатках, а если в деревне, то в деревенских банях. Наркомовские сто грамм начали выдавать зимой. Но выдавали нерегулярно, а к весне, когда пошло всё, совсем перестали. Первое время на фронте я не курил. Сперва табак отдавал первому номеру. Он был заядлый куряка. А потом раздавал так просто. В 1943-1944 годах некурящим стали заменять табак, кажется, сахаром, но к тому времени я уже курил. В госпитале научили.