Уходящий тропою возврата - Александр Забусов

– Ага. И с чего я вас забирать должен?

– Дак, мы тебе вчерась помогли, вместях от волкодлаков отбивались.

До Сашки дошло, кто вчера метал сажу в глаза оборотней.

– Хгу-у, так оказывается, вы мои боевые товарищи, вместе кровь проливали в борьбе с нечистью!

– Ты давай, не юли. Говори, заберешь нас али нет?

– Таких бравых парней грешно оставлять. Ясен пень, заберу. Только перед тем как забрать, мне от вас кое-что узнать надобно.

– Спрашивай. Ежели знаем, скажем.

Сашка аккуратно сдвинул обоих домовых со своей груди, поднялся, присев на ноги. Весь его отряд беспробудно дрых. Пригибаясь под потолочными балками, пытаясь не треснуться лбом об них, поманил обоих вниз. Следом за Горбылем домовые вышли на подворье. Солнце действительно приближалось к зениту. От прогоревших пожарищ на месте изб и построек, курясь, поднимался дымок. На улице и у оставшихся целыми изб лежали трупы бывших волкодлаков, своей бледной наготой портили впечатление от солнечного денька.

– Вот что, мужики, расскажите, как в этой деревне народ дошел до жизни такой? Как так случилось, что целая деревня превратилась в оборотней?

– А че тут говорить? Года три назад объявился на наших болотах колдун. Полесуном его кличут. Пришел в деревню девку в жены требовать. Он ведь совсем даже не старый, с виду можно сказать, молодой людин. Да-а, девку выбрал самую баскую, Радой ее звали. Надо тебе сказать, что девка та была уже сговорена за сына старейшины селища Кормильцево. Значится, случился ему от ворот поворот.

– А по осени сваты с молодым приехали невесту забирать, – влез в разговор второй дедок-с-ноготок. – Все честь по чести, гостей за стол усадили. Угощают. Обратно все соседи собрались, радуются за молодых. Э-эх, хотя б волхв рядом был, глядишь и обошлось бы. Дверь скрипнула, глядь, а на пороге Полесун стоит, улыбается. Прямо с порога молодых поздравляет.

– Ага, только видим, в горнице от подарков его колдовство исходит. Смерды сумрачными становятся, волками друг на друга смотрят.

– Дальше шерстью покрываться стали.

– И морды, слышь? Морды волчьи вместо лиц у людин проявились. Началась грызня.

– Многие в окна уже волкодлаками повыскакивали, на родовичей набросились, кои людьми пооставались.

– Вот их десятка три за колдуном в болото и ушли, а деревня с тех пор пустой стоит.

– Да-а, десятка три волчар – это серьезно. Им человечинки постоянно хочется. Попробуй такую ораву прокорми. Это, выходит, они на других дорогах баловали, а нынешним годом на черниговский тракт перешли, чтоб не светиться. – Горбыль почесал пятерней лысый затылок, провел ладонью по обросшему щетиной подбородку. – Та-ак, значит, во-первых, наведаюсь к колдуну, а на обратном пути вас заберу. Устраивает?

– Ага!

Подняв отряд, Горбыль распорядился внести тела, включая и давнишних жертв оборотней, в соседнюю избу, поджег ее, чтоб не было в дальнейшем никаких проблем. Вернувшийся Жвар, ходивший за лошадьми, угрюмо развел руками.

– Батька, нет у нас больше лошадей. Порезали их ночью волкодлаки.

Расстроившийся было Сашка прикинул по количеству покойников, что отряд уничтожил девятнадцать волчар, а уж с одиннадцатью в дневное время они должны справиться.

– Ладно, – махнул он рукой. – Идем в болота. Воевать придется на голодный желудок. Ничего-о, злее будете. Построились. Жвар, Кветан, в передовой дозор. Остальные, напра-во. Потопали, граждане.

До болот оказалось рукой подать. Чуть вступили в лес, и вот они, пожалуйста. Когда-то протекающая река заросла, заилилась, превращаясь в болотину, потянула за собой поросшую разномастным лесом долину. А за десятки лет большую территорию покрыла сеть болот, низменная, переходная и верховая. Лес заболотился, во многих местах высох, повалился в бездонную пучину. Даже с берега виднелись пеньки и обломки стволов берез, выпирающие из плоской поверхности зеленого бархата мхов и травостоя. То тут, то там возвышались кочки, бугры и мочажины. Вдали на бугрившихся островах с твердым грунтом, поросших кустарником и травой, росли сосны и ели, толстые в обхвате, они вымахали в вышину на добрых двадцать метров.

Проходя вдоль берега, Горбыль заметил у одного из островов открытое водное окно, от основания к краям которого шла рябь, как будто из глубины всего этого пованивающего тиной хозяйства сновали рыбы величиной никак не меньше размеров старого сома. Вода на цвет напоминала заварку в забытом заварочном чайнике. Честигнев, усевшись на задницу, дотянулся носками поршней до болотного грунта, прощупал вязкую мшистую поверхность, всколыхнувшуюся от прикосновения.

– Ну и куда тебя черти понесли, дитятко? – возмутился Горбыль.

– Так ведь проверить!

– Я те щаз проверю. Я тебе щаз так проверю, что ты у меня седмицу на заднице сидеть не сможешь.

Молодой воин пулей отскочил от кромки болота, а из густого кустарника высунулась хитрая мордуленция Жвара.

– Нашел, батька, – радостно оповестил он. – Следы на гать вывели, да такую широкую, что телегами по ней ездят. Их по ней и в болото загоняли.

– Веди. Всем компактно построиться. Идем колонной по два, прикрыться щитами. Еблом не щелкать. Окрысились все! Вперед.

По широкой гати чапали по щиколотку в воде, не торопясь, обращая внимания даже на незначительный звук из болотных глубин. Гать вывела на наезженную колесами телег тропу. Только поднялись на возвышенность, как из кустов с разных сторон на них набросились волкодлаки. С зубастых пастей на землю падали хлопья пены и слюней. Глядя на все это, Горбылю в голову пришла мысль о хворобе, называющейся у медиков бешенством.

Несмотря на то, что среди нападавших были две матерые особи, с ними разделались за полчаса, поставив жирный крест на всю дорожную банду. Стащив тела в кучу, Горбыль, потирая от удовольствия руки, дал короткую передышку, после которой отряд двинулся дальше. Кроме покусов на руках и ногах потерь не было. Не радовало только одно – вечерело.

Между тем гать, спустившаяся с острова, уже в сумерки привела их на другой остров, гораздо больших размеров. Натоптанная дорожка закончилась у порога терема, окруженного хозяйственными постройками, конюшней, за которой в рост человека стояли пяток стожков пересохшего прошлогоднего сена. Дальше отхожее место, стилизованное под игрушечных размеров избушку, а за ним телеги и повозки, поставленные рядами; они были загружены разномастным добром, разбросанным и неимоверно перемешанным. И ни души, хоть зови, все равно никто не ответит.

– Я, так понимаю, что пришли, – подвел итог Горбыль, глянув в лица своих пацанов. Сложив ладони рупором, крикнул в них:

– Э-эй, мы пришли. Полесун, покажись, чего прятаться-то? Все равно тебе песец припрыгал.

– Ты сначала меня найди! – эхом разнеслось со всех сторон.

– Как скажешь. Разобраться по тройкам. Хран, пойдешь четвертым в тройке Кветана.