Тайна дважды убитой. Следак Её Величества 1 (Следопыт Империи) - Григорий Грошев

на сибирские земли? Нет, Екатеринушка, славься имя её, величайшая из правителей русских.

Он хлопнул в ладоши. Слуги тотчас же принесли бутылку шампанского во льду. Раздали фужеры, и даже малышке Марте дали какой-то потешный напёрсток в её ручку. Налили напиток. Пётр Сергеевич оглядел свою семью, улыбнулся и произнёс:

— Хоть сегодня мы и не должны были употреблять алкоголь, однако же не выпить за Императрицу — грех. Править ей в веках!

Все чокнулись. Пётр выпил свой бокал залпом, до последней капли. Сергей — тоже опустошил кубок, но с меньшим задором. Женщины лишь пригубили свои бокалы, а Марточка расплескала напиток и весело гугукала. Заговорили о разном. После говяжьих котлет, завёрнутых в булку, пришлось мыть руки. Слуги внесли каждому посетителю глубокое блюдо с чистой водой.

— Прогуляйтесь-ка по дому, — распорядился Пётр Сергеевич, обращаясь к своей супруге, сыну Сергею и его жене. — Мне надобно посекретничать с дочерью.

Главный антимаг Империи, папенька хранил одну огромную тайну. Дело в том, что он сам ни капельки не верил в колдовство. Да, ему довелось лицезреть необъяснимые (пока) явления. Однако же, он считал их проявлением неизвестных законов физики.

Свой секрет, впрочем, он хранил при себе, обсуждая положение лишь с дочерью Алисой, коей доверял. Свою роль министра антимагии он непрестанно подчеркивал:

— Только при мне отказались от позорных практик ушедших эпох, — говорил он. — Утопление, сожжение, побивание камнями. Какая мерзость! Какая дикость, доченька!

Совет Штатов Европы ставил непременным условием для включения России в свой состав отказ от подобных практик. Чтобы навести в этом деле порядок, ещё лет двадцать тому назад Екатерина Третья поставила руководить направлением Петра Иванькова.

Он преуспел. Отказ от старинных практик пыток и сжигания признали успешным. Его личное благосостояние утроилось. Министерство ежегодно делало доклады о том, сколько колдунов обнаружено, обезврежено и направлено на остров Валаам. Усилиями Петра Сергеевича этот клочок суши заселили несколько тысяч человек.

Бороться с темнотой подданых Екатерины оказалось делом более сложным. Впрочем — сие не в его компетенции. «Пусть министерство Просвещения трудится», — говорил Пётр Иваньков. Даже спустя двадцать лет его управления министерством в дальних уголках Империи людей, заподозренных в магии, вполне могли сварить живьём в огромном котле. Особенно в горных районах.

— Есть места, доченька, где власть Императрицы номинальна, — говорил отец. — И я ничего не могу поделать с этой тьмой…

— Отчего же мы говорим о твоей работе, отец, — сморщилась Алиса.

— Я бы хотел забрать тебя к себе в министерство, — сказал папенька. — Сделаешь карьеру. Может даже министеркой станешь!

— Отец, — вздохнула Алиса. — Служба мне совсем не интересна. К тому же, твои слова о магии…

— Никому об этом не рассказывай, — улыбнулся отец. — Здравая доля скепсиса во всяком деле необходима. Впрочем, речь не только об этом.

— Слушаю тебя, папенька.

— Алисонька, тебе уж скоро тридцать годиков, — сказал Пётр Сергеевич. — А ты до сих пор не сменила фамилии.

— Но папа…

— Мне то и дело говорят, что женихи за тобою ходят бойкими косяками, — продолжал антимаг Всея Руси. — А ты лишь помыкаешь ими…

— Тебе и не такое напоют, отец, дабы вывести из равновесия.

— Увы, дочь моя, я должен привести тебе ультиматум, — сказал Пётр. — Либо ты идёшь на службу ко мне и принимаешь из моих рук министерство. Либо — выходишь замуж и перестаёшь наводить тень на нашу честную фамилию.

— А если…

— А ежели ты не внемлешь моим просьбам, — произнёс Иваньков, сделав паузу, — я буду вынужден кардинально сократить твоё довольствие. И дом, и слуги, и путешествия — всё на мне. Твоя императорская стипендия, конечно, солидна… Но её даже на прислугу не хватит. Я не ропщу. Я твой родитель, а потому прекрасно осознаю ответственность. Однако же, мы должны приумножать наши силы, а не разбазаривать их попусту.

Алиса побагровела. Она терпеть не могла, когда её попрекали финансами. Даже понимая в глубине души, что претензии папеньки вполне законны.

— Ну же, дочь моя, не сердись, — улыбнулся Пётр. — Я же знаю, что ты влюблена в своего дядюшку. В старшего следователя Императрицы. Да, он чванлив, заносчив, а ещё — бессребреник. Однако же, в мужья годится. И фамилии наши созвучны.

— Никакой он не дядюшка! Мы дальние родственники, — бросила она. — Дальние.

Алиса вспомнила вчерашнюю ночь, вспомнила погружение. Да, Фёдор — слабый маг и отвратительный человек, как бы ему ни хотелось думать иначе. Он годится ей лишь для услады в ложе и для пополнения источника. Почему она помогает ему? Почему столько раз соглашалась погружаться в пучину времён, что выловить в них преступника? Это не любовь, нет. Это страх.

Погружение похоже на сон. В нём она полностью забывает, где она находится и что с нею в самом деле. Она плывет по волнам бурной реки.

Погружение похоже на сон, страшный сон, который ты не можешь контролировать. Вчера, в этом дурном мороке, её сбила машина, а после — изнасиловал юноша. Однако же, Фёдору она сказала лишь половину правды. И нарисовала один портрет. А надобно было два.

Глава 12. Жирная точка?

Почитание Екатерины Третьей, преклонение пред Нею в Империи достигло абсолюта. Нередко жители Соединённых Штатов Европы, СГА и других передовых государств уезжали в Россию. Отказывались от гражданства и получали подданство. Именем Её Величества называли больницы, школы, библиотеки и телевизионные каналы. Назвать дочь Екатериной было хорошим тоном и у аристократии, и у простого люда.

Однако же, имя Императрицы не должно было ассоциироваться с тёмными сторонами жизни государства.

Ни к тюрьмам, ни к острогам не добавляли приставку «Её Величества». Просто — Острог Нумер Восемь Подмосковного округа. Или — Исправительный Дом для впервые оступившихся Нумер Два. Изолятор для подозреваемых в злочинствах Нумер Три. Разумеется, колючая проволока, лай собак и вооружённые люди — это не про Императрицу.

Следователь побывал во всех исправительных учреждениях Московского и Подмосковного губернаторства. Всюду его знали в лицо. Проверяли кладь формально, улыбались и жали руку. Теперь Фёдор Иванов находился в одном из изоляторов Подмосковья.

Новое здание, аккуратный ремонт. Вместо массивных решёток — аккуратные проволочные сети. Следователь ожидал приглашения в комнате отдыха. Таковая была открыта лишь для дворян. Неплохая обстановка, удобная мебель, кофе и чай. У стены стоял большой телевизор. И здесь — тот