Власть меча - Уилбур Смит

Они направились к хижине, из трубы которой поднимался дым, а когда вошли в пристроенную односкатную кухню, там ярко горел огонь. Сварт Хендрик посмотрел на них.

– Еврей забрал стол и стулья, – сказал он. – Но кастрюли и миски я спрятал.

Они сели на пол и поели прямо из котелка похлебку из кукурузы, приправленную соленой рыбой. Пока не поели, все молчали.

– Ты не обязан оставаться, – нарушил молчание Лотар. Хендрик пожал плечами.

– Я купил в магазине кофе и табак. Того, что ты мне заплатил, едва хватило.

– Больше ничего нет, – сказал Лотар. – Все ушло.

– Уходило и раньше. – Хендрик веточкой из огня разжег трубку. – Мы и раньше много раз разорялись.

– На этот раз все по-другому, – сказал Лотар. – На этот раз нет слоновой кости, которую мы могли бы добыть.

Он замолчал, потому что гнев сдавил горло, мешая говорить, и Хендрик налил в оловянные кружки еще кофе.

– Странно, – сказал Хендрик. – Когда мы нашли ее, она была одета в шкуры. Теперь она приезжает в большом желтом автомобиле, а мы одеты в тряпье.

Он покачал головой и усмехнулся.

– Да, мы с тобой спасли ее, – согласился Лотар.

– Больше того, мы нашли для нее алмазы и выкопали их из земли. Теперь она богата, – сказал Хендрик, – и пришла отобрать то, что есть у нас. Зря. – Он покачал большой черной головой. – Да, напрасно.

Лотар медленно распрямился. Хендрик увидел его лицо и выжидательно подался вперед, а мальчик пошевелился и впервые за все время улыбнулся.

– Да. – Хендрик заулыбался. – А что же это? Слоновой кости больше нет, слонов истребили за годы охоты.

– Нет, не слоновая кость. Алмазы, – сказал Лотар.

– Алмазы? – Хендрик раскачивался, сидя на корточках. – Какие алмазы?

– Какие алмазы? – Лотар с улыбкой посмотрел на него, и его желтые глаза блеснули. – Конечно, те, что мы нашли для нее!

– Ее алмазы? – Хендрик уставился на Лотара. – Алмазы с шахты Х’ани?

– Сколько у тебя денег? – спросил Лотар, и Хендрик отвел глаза. – Я тебя хорошо знаю, – нетерпеливо продолжал Лотар, схватив его за плечо. – У тебя всегда есть запас. Сколько?

– Немного.

Хендрик попытался встать, но Лотар удержал его.

– Ты хорошо зарабатывал в этом сезоне. Я точно знаю, сколько заплатил тебе.

– Пятьдесят фунтов, – неохотно сказал Хендрик.

– Нет, – покачал головой Лотар. – У тебя есть больше.

– Ну, немного больше, – смирившись, ответил Хендрик.

– У тебя сто фунтов, – уверенно сказал Лотар. – Именно столько нам и нужно. Отдай их мне. Ты хорошо знаешь, что я верну во много раз больше. Так было всегда и так будет.

* * *

Под лучами раннего утреннего солнца по крутой каменистой дороге растянулась группа людей. Желтый «даймлер» оставили у подножия горы, на берегу ручья Лисбек, и еще в призрачных, серых предрассветных сумерках начали подъем.

Впереди шли два старика в поношенной одежде, в стоптанной обуви из недубленой кожи, в бесформенных соломенных шляпах с пятнами пота. Оба худые, просто истощенные, но проворные, от долгого пребывания на свежем воздухе в непогоду кожа у них была загорелая и морщинистая. Невнимательный наблюдатель мог бы принять их за бродяг или сезонных рабочих, которые в дни Великой депрессии наводнили дороги и улицы.

Но невнимательный наблюдатель ошибся бы. Тот из стариков, что повыше, тот, который слегка прихрамывал на протезе, был рыцарем-командором ордена Британской империи. Удостоенный за доблесть высшей награды, какую может предложить империя, – Креста Виктории, он был одним из известнейших военных историков своего времени; он был так богат и так небрежно относился к своему богатству, что редко пытался оценить свое состояние.

– Старина Гарри, – обратился к нему спутник, не воспользовавшись обращением «сэр Гаррик Кортни», – в этом и заключается самая большая трудность, с какой мы столкнулись, старина Гарри. – Он говорил высоким, почти девичьим голосом и «р» произносил в манере, известной как «малмсберийский акцент». – Наш народ покидает землю и заполняет города. Фермы умирают, а в городах у людей нет работы.

Голос его звучал ровно, хотя они уже поднялись на 2000 футов по крутому склону Столовой горы и шли так резво, что обогнали более молодых членов группы.

– Это рецепт катастрофы, – согласился сэр Гаррик. – На фермах живут бедно, но в городах просто умирают с голоду. А голодные люди опасны, оу баас. Этому учит история.

Человек, которого он назвал «оу баас» – «старый господин», – ростом был меньше сэра Гаррика, но держался прямее. Под обвислыми полями старой панамы смеялись голубые глаза, седая козлиная бородка подрагивала, когда он говорил. В отличие от Гарри он не был богат: ему принадлежала лишь небольшая ферма на заснеженных высокогорьях Трансвааля, и к своим долгам он относился так же небрежно, как Гарри – к своему состоянию, но весь мир был его загоном, а почести, которых удостоил его этот мир, неисчислимы. Он был почетным доктором пятнадцати ведущих университетов мира, включая Оксфордский, Кембриджский и Колумбийский. Почетным гражданином десяти городов, в том числе Лондона и Эдинбурга. Генералом армии буров, а сейчас – генералом армии Британской империи, членом Тайного Совета, кавалером ордена Кавалеров почета, королевским адвокатом[2], членом Миддл-Темпла[3]и Королевского общества. Грудь его не могла вместить все ордена и почетные знаки, которыми он был награжден. Вне всяких сомнений, более умного, мудрого, обаятельного и влиятельного человека не знала история Южной Африки. Его великий дух не вмещался в границы одного государства, он поистине был гражданином обширного мира – это единственное слабое место в его броне, куда враги нацеливали свои отравленные стрелы. «Его сердце не с вами, оно за морем». Это привело к падению правительства Южно-Африканской партии, в котором он был премьер-министром, министром обороны и министром по делам туземцев. Теперь он вождь оппозиции. Однако сам он считает себя по призванию ботаником, а солдатом и политиком – по необходимости.

– Надо подождать остальных.

Генерал Ян Сматс остановился на поросшем мхом ровном участке камня и оперся на посох. Старики оглянулись на склон.

В ста футах под ними по тропе упрямо поднималась женщина; толстую миткалевую юбку распирали могучие бедра, сильные, как у породистой кобылицы, а обнаженные руки были мускулистыми, как у борца.

– Моя голубка, – ласково произнес сэр Гарри, глядя на супругу. Она всего полгода назад приняла его предложение – после четырнадцати лет упорного ухаживания.