Вторжение. Земля за Туманом - Руслан Мельников

— Русия, значит? — задумался Субудэй. — А он, выходит, русин.

— Выходит так, воевода, — согласился Плоскиня.

— Этот Лука-аныч шаман? — сверкнул глазом Субудэй. — Колдун?

— Говорит, что нет.

Старый монгол удовлетворенно кивнул:

— Бэлэг тоже утверждает, что не чувствуют в нем колдовства. К тому же русин слишком боится умереть, а по-настоящему сильному илбэчину неведом страх смерти. Смерть для сильного колдуна — лишь начало новой жизни, которая таит в себе еще больше возможностей, чем прежняя.

— Но как же самобеглая колесница, с которой русина сдернули арканом? — вмешался Джебе. — Что это, как не порождение демонической силы?

— Хороший вопрос. — Субудэй снова взглянул на переводчика-тайлбарлагча. — Правильный вопрос.

Бродник пожал плечами:

— Русин говорит, будто за Туманом много таких телег. И будто им не нужны лошади, потому что сила лошадей кроется в самих колесницах.

— Значит, все-таки колдовство?! — прищурился Джебе.

— Если верить пленнику, лошадиная сила заключена в повозки не колдовством, а мастерством.

— Чьим мастерством? — уточнил Субудэй.

— Ремесленных людей, — не очень уверенно ответил бродник.

— Разве есть на свете такие умельцы? — вновь вскинулся Джебе. — Пленный русин лжет. Священный Джасак велит карать лжецов смертью.

Плоскиня развел руками, обращаясь поочередно к Субудэю и Джебе:

— Прости, мудрый воевода, прости, пресветлый князь. Я говорю, что услышал и что понял из услышанного. И как понял. Пленник утверждает, что железную колесницу приводит в действие огонь, горящий внутри.

— Так не бывает! — Джебе вскочил на ноги и ударил кулаком по воздуху. — Такого не может быть! Это невозможно!

— Маловероятно, я бы сказал так. — Субудэй задумчиво смотрел в багровые угли. — Но вспомни, Джебе, цзиньские пороховые стрелы-хоцзян. Они летят дальше пущенной из лука стрелы, потому что их тоже толкает сила огня и дыма. Вспомни, как поначалу мы принимали эти огненные стрелы за плевки демонов, а позже сами использовали гремучий порошок, которым снаряжают хоцзян, для разрушения цзиньских стен.

Джебе умолк и вновь сел к огню. Субудэй продолжил:

— Что Лука-аныч делал среди ночи в полях высокой пшеницы? Охранял ее?

— Нет, он ее крал, — ответил бродник.

Субудэй неодобрительно покачал головой:

— Этот старик вор? Беглый раб? Недостойный изгой достойного рода?

— Нет, он свободен, и его никто никуда не изгонял.

— Тогда почему он тайком крадет не принадлежащее ему зерно? В Джасаке нашего Великого хана сказано, что воровство должно жестоко караться. Здесь другие законы?

— Пленник сказал, что ему не хватает пищи.

— Вот как? — Субудэй свел брови. — Русины, владеющие бескрайними полями высокой пшеницы, не способны накормить стариков? Или их ханы вовсе не заботятся о благополучии своих людей? Или они настолько жадны и неразумны, что не довольствуются причитающейся им частью урожая, а забирают все и изобилие затуманных земель обращают лишь себе на пользу?

— Этого я не знаю, воевода, — пожал плечами бродник. — Этого я не смог понять.

— Ладно, это беда русинов — не наша беда. Скажи лучше, не прячутся ли в землях за Туманом кипчаки? Что говорит об этом пленник?

— Он никогда не слышал о таком народе, хотя в Русии живет много разных племен.

— И кто же управляет русинскими племенами?

— Лука называет своего правителя… — бродник наморщил лоб, вспоминая и силясь выговорить незнакомое слово, — Пе-рез-ден-том — так он его называет.

— Странное имя, — нахмурился Субудэй. — Сколько войск у здешнего Пэрэздент-хана?

— Пленник не знает. Говорит, что не знает. Говорит, что много. Говорит, у русинского Пе-рез-ден-та очень сильная дружина.

— Все так говорят, — криво усмехнулся Джебе. — До тех пор пока не сталкиваются в бою с нашими туменами и не бегут, поджав хвосты, подобно трусливым шакалам.

* * *

Субудэй вздохнул и грузно повернулся к нойону всем телом.

— Твоя храбрость похвальна, но излишняя самонадеянность вредна, Джебе, — сухо и строго произнес старый монгол.

— Храбрость способна искупить многое! — вызывающе воскликнул Джебе.

— Однако не все, — проворчал Субудэй. — Далеко не все. Иначе Великий хан не ломал бы хребты тем горячим тысячникам, которые рвутся в бой впереди своих нукеров, вместо того чтобы умело командовать воинами и тем добиваться победы.

— Но Субудэй-гуай!

— Недооценивать врага неразумно и опасно, — назидательно произнес Субудэй, поднимая перед лицом нойона грязный крючковатый палец. — Тем более такого врага, о котором почти ничего не известно. Мы одерживаем победы лишь потому, что заранее готовимся к встрече с сильным противником. Даже с еще более сильным, чем он является на самом деле. Не следует делать исключений и в этот раз. Особенно в этот.

— Мы одерживаем победы благодаря отваге и воинской доблести, — вспыхнул Джебе. — И в этой войне…

— Не горячись, Джебе-нойон, — сурово оборвал Субудэй. — Не спеши оказаться без коня впереди кибитки, иначе будешь раздавлен. О войне за Туманом речи пока не идет. Наших врагов-кипчаков, если верить полонянину, там нет. С русинами же нам воевать ни к чему. Быть может, удастся заключить с ними выгодный мир.

— Великий хан не одобрил бы такого решения, — покачал головой Джебе.

— А я считаю иначе. Великий хан не одобрил бы слепого безрассудства. Великий хан не одобрил бы бессмысленной гибели своих туменов в чужих землях.

— Великому хану нужны слава и победы!

— Это нужно тебе, Джебе, — сказал, усмехнувшись, Субудэй. — Ты бредишь славой и победами. А Великому хану непозволительно мечтать только о воинской доблести. Великий хан должен быть мудр и осмотрителен. Великому хану не нужны неоправданные потери.

— Великому хану нужны покоренные народы и новые земли! А для этого придется воевать.

— Да, если от войны больше пользы, чем вреда. Войну легко начать, но трудно прекратить, когда она становится невыгодной. А ведь войны не всегда бывают победоносными. Иногда они приводят и к поражениям, Джебе-нойон.

— Наши воины непобедимы!

— Потому что до сих пор они сражались с врагом, которого знают и умеют побеждать. Сейчас все по-другому. Мы не знаем затуманных земель. Мы не знаем, что за люди или демоны живут на них. А воевать в незнакомых землях с неведомым врагом — опасно и неразумно.

Далаан слушал, опустив глаза. Неловко было присутствовать при споре двух прославленных темников. Хотя секрета из таких споров давно не делал никто. О пререканиях, возникающих порой между старым Субудэем и молодым горячим Джебе, по тумену ходили легенды. Так уж устроен мир, что прозорливая мудрость не всегда способна ехать в одном седле со слепой яростью.