Беги от любви - Симона Элкелес

– Да?

Мы в полной тишине смотрим друг другу в глаза. Не произносим ни слова, но, клянусь, в глубине его шоколадных глаз я вижу нежность и мягкость. Раньше я не замечала, какой у него завораживающий взгляд. Он пьянит.

Я чувствую, что сейчас слишком уязвима и эмоционально, и физически. И не справляюсь с напряжением. Оно слишком мощное.

– М-м… теперь можешь поставить меня, – говорю я, потому что мне необходимо разорвать эту невидимую нить.

– А, да. Прости, – бормочет он, медленно опуская меня на землю.

Я отступаю на шаг, и теперь вместо тепла его тела меня окружает прохлада ночного воздуха. Я смущена и растеряна. Не зная, что сказать, чтобы не выглядеть идиоткой, я достаю из кармана мобильник и набираю Эштин.

– Все норм? – спрашивает Вик, когда я заканчиваю разговор. Он кладет руки в карманы, как будто тоже растерян и не знает, что с ними делать.

– Да. Эш с ребятами сейчас нас подберут.

Он кивает. А через минуту выпаливает:

– Что мы скажем Трею?

О чем он? О том, что я сегодня за ребятами увязалась, или о том, что между нами возникло что-то не совсем невинное? Ну, было все невинно, но ощущалось как близость.

– Я ничего не собираюсь ему рассказывать, – говорю я.

– Хранить секреты от парня, наверное, нехорошо.

Уголок рта у меня поднимается вверх.

– Ну да, но рисовать краской на футбольном поле противника, наверное, тоже нехорошо.

– Здесь ты права, – отвечает Вик, как раз когда подъезжают наши сообщники.

Не теряя времени, мы садимся в машину.

– Это было эпично, – говорит Дерек. – Правда, ребят?

Я сижу рядом с Виком, мы почти касаемся друг друга пальцами.

– Ага, – откликаюсь я, не понимая, почему вдруг снова накатила волна бредовых мыслей о лучшем друге Трея.

Отмахнувшись от этих мыслей, я концентрируюсь на ноющей боли в колене. На ней сейчас сосредоточиться легче всего.

КАК ТОЛЬКО МИСТЕР МИЛЛЕР разбивает нас на группы, чтобы мы провели мозговой штурм и придумали идеи для социальных экспериментов, в класс стучится инспектор Джим.

– Директор Финниган хочет видеть Виктора Салазара. – Он указывает на меня и жестом просит встать.

– Мистер Салазар, как думаете, вы могли бы продержаться в классе хотя бы неделю без вызовов в кабинет директора? – спрашивает Миллер. – И это не риторический вопрос.

Я пожимаю плечами:

– Не знаю, мистер Миллер. Директору Финниган, наверное, заняться больше нечем, вот и решила со мной поболтать.

Миллер усмехается:

– Наверное. Возвращайтесь поскорее, а то пропустите сегодняшнее задание.

– Да, сэр, – отвечаю я.

Я замечаю Монику. Сидя в уголке со своей группой, она провожает меня понимающим взглядом.

Мы оба знаем, что из класса меня вызывают из-за розыгрыша, который мы вчера устроили. Одними губами говорю ей: «Все под контролем», чтобы она не беспокоилась. По ее нахмуренным бровям видно, что она переживает.

Когда я захожу в кабинет Финниган, Трей, Джет и Дерек уже там. Тренер Дитер тоже. У него недовольный вид. Финниган, наверное, успела дать бедняге серьезный нагоняй.

– Давайте сразу к делу, ребята. Кто это устроил? – сурово спрашивает Финниган, расхаживая перед нами туда-сюда.

– Устроил что? – спрашивает Джет, притворяясь, что понятия не имеет о краске на футбольном поле Роллинг-Медоус.

– Не понимаю, о чем вы, мэ-э-эм, – вступает в разговор Дерек, намеренно усиливая свой техасский акцент.

– Не могли бы вы объяснить, чтобы нам стало понятнее? – подыгрывает Трей.

– Ага, – говорю я. – И я без понятия.

Финниган останавливается передо мной:

– Вот что я вам скажу, Виктор. Мы с тренером Дитером не дураки. Вы четверо – лидеры футбольной команды, или, лучше сказать, главные хулиганы. Это дело рук одного из вас. Или всех сразу. Ну, кто первый сознается?

Ни у кого ни один мускул не дрогнул.

– Вы, ребята, сами прекрасно знаете, – вступает Дитер. – Портить имущество незаконно. Очевидно, тот, кто это сделал, будет оставлен после занятий или даже отстранен. К тому же нам придется сообщить в полицию.

– А может, это сами футболисты из Роллинг-Медоус? Может, они хотели, чтобы у нас были неприятности, – говорю я, удивляясь своей находчивости.

Дитер наклоняется прямо к моему лицу:

– А может, это был ты, Салазар, потому что слово «нумеро» – испанское?

– Прошу прощения, сэр, – замечает Трей, – но больше половины школы изучает испанский как иностранный.

– Хочешь сознаться, Трей? – рявкает Дитер. – Только скажи.

– Это не он, – говорю я. – Я слышал, как какие-то чики болтали о розыгрыше над Роллинг-Медоус. Это не мы.

– Чики? – спрашивает Финниган. – Чики – это девочки?

– Да, я тоже слышал, – вставляет Джет. – Девочки тоже, бывает, хулиганят.

– Хорошо, умники, может, тогда скажете, о каких именно девочках идет речь? – спрашивает Финниган. – Мы вызовем полицию, и их допросят.

– Я забыл, – говорю я.

– Проблемы с памятью, Салазар? – интересуется Дитер. – Может, тебя слишком часто били по голове и ты получил сотрясение мозга? Наш спортивный врач с удовольствием тебя осмотрит.

– Тренер, с головой у меня все в порядке. Просто у нас в семье часто встречается болезнь Альцгеймера. Это генетическое. Ну, вы знаете.

Финниган дважды хлопает в ладоши, как будто мы детсадовцы и ей нужно привлечь наше внимание.

– Мальчики, так вы скажете нам, кто испортил футбольное поле Роллинг-Медоус?

Мы не отвечаем, и она обиженно выдыхает:

– Ну хорошо. Мы обязаны проявить добросовестность и наказать тех, кто участвовал. Вот что я вам скажу, джентльмены. В этот раз я проявлю снисходительность и предложу тому, кто сознается, просто временное отстранение от занятий с сохранением права посещать школу. Полиции мы скажем, что сами приняли меры. Но если никто не признается, то я вас всех отстраню от сегодняшнего матча.

– Это сделал я, – говорю я.

Ни за что не допущу, чтобы досталось друзьям. Отстранение от занятий не сильно испортит мое личное дело, там и так полно нарушений – и тех, которые я действительно совершил, и тех, в которых меня незаслуженно обвинили.

– Нет, это не ты, Салазар, – говорит Джет. – Скажи правду. Это был я.

Дерек закатывает глаза:

– Джет нагло врет. Это сделал я.