Мне тебя надо - Анна Бабяшкина

Я думал, что она выйдет замуж как-нибудь очень удачно. Эта девка, по моим прикидам, должна была выйти замуж с перспективой. Карьерной, денежной или какой-нибудь там еще. Но мама уверяла меня, что Танькин жених ничего особенного из себя не представляет. «Ты гораздо его симпатичнее и перспективнее, — говорила мама. — У тебя будущее. А он просто хороший парень. Журналист какой-то». В этом смысле маме можно было доверять. Если бы Танька поразила своим женихом мою матушку, она бы, конечно, не стала этого скрывать и распиарила бы его передо мной. Я же говорил, она никогда не боялась меня ранить.

В воскресенье мы попрощались с мамой. Я оставил ей денег и уехал на вокзал.

В промежутке между поездом из Твери и самолетом на Екатеринбург я успел заскочить домой, оставить одну дорожную сумку и взять другую.

На двери меня снова ждала записка: «Я здесь был. БЫЛ. Делай выводы».

Чувак! Ты мог оставить и просто желтый листок — я бы догадался, что ты здесь был. Можно не акцентировать. И что? Какие выводы я должен сделать? Запарила уже эта непонятная канитель! Я нашел в столе брусок стикеров, оторвал листок и приклеил на дверь. «Чего тебе надо, в конце концов?» — написал я. Запер замки и уехал в Домодедово.

* * *

В Екатеринбурге меня встретили по всем правилам: совещание с генеральным директором и его замами по направлениям. Все обещали всяческое содействие и всестороннюю поддержку. Времени было в обрез. Я постарался, чтобы они осознали, что в ближайший месяц они не просто будут видеть меня в своем офисе и здороваться со мной. А что нам предстоит сотрудничать. То есть от них ото всех и от их подчиненных потребуется активная помощь в описании бизнес-процессов. Они, и только они, могут знать, как именно должна быть заточена система, чтобы им в ней работалось комфортно. Все сделали вид, что поняли. Но я не очень-то обольщался. Уже завтра они начнут отбиваться от меня и пинать друг к другу, канюча, что у каждого до фигища текущей работы и совершенно нет времени составлять для меня какие-то описания, схемы, таблички и графики.

Я ехал с завода в центр города, недоумевая по пути от того, как изменился Екатеринбург за то время, что меня здесь не было. Год назад я уже работал в этом городе и тогда, помню, изрядно очковал — город выглядел по-настоящему бандитским. Помню, как у меня похолодели пятки, когда я случайно подслушал разговор за соседним столиком в баре гостиницы. Чуваки, не обращая внимания на меня и бармена, спокойно обсуждали, каким способом лучше мочкануть какого-то братана, чем-то им насолившего. Обсуждали очень по-деловому, без каких-либо эмоций — без жалости, без агрессии, без обиды, без страха. Просто как будто выбирали поставщика галош — так, малозначимый бытовой вопрос. Сегодня же, когда я ехал с завода в центр города, пассажиры метро производили на меня очень праздничное и радужное впечатление. Фантастическое количество влюбленных парочек, цветов, шариков. Какой-то повсеместный экстаз. И это несмотря на довольно-таки мрачную, ветреную и промозглую погоду.

Лена опаздывала. Я лениво перелистывал клеенчатые страницы со списком песен в полутемном кабинете караоке-бара. Поймал себя на ощущении, что мне почему-то хочется, чтобы она и вовсе не приходила. Так уютно в этом плюшево-бордовом коконе. Особенно после вымораживающей улицы. Откуда-то доносятся приглушенные поющие голоса и синтетическое подобие музыки. Вкусно пахнет едой. И вот сейчас в этот утробный покой вторгнется кто-то чужой, мне придется напрягаться, манипулировать и воздействовать. Прилагать усилия. На черта я все это затеял? Я не обнаруживал в себе прежнего охотничьего и естествоиспытательского азарта, который бурлил во мне в Самаре. Я словно выгорел изнутри. Я зевнул и почувствовал, что как-то очень спокойно и сладко засыпаю.

Когда я проснулся, Лена трепала меня по плечу и тыкала мне в нос телефонной трубкой. Я не сразу понял, кто она, почему я здесь и что вообще происходит. Оказалось, она уже давно сидит и смотрит, как я сплю. Не рискнула будить. Только когда зазвонил телефон, она все-таки решила вывести меня из спячки. Звонила Олеся. Я не взял трубку. Во избежание. И так вышел полный неудобняк. Я сосредоточенно прижимал к губам чашку, медленно-медленно набирая чай в рот. Делал быстрый глоток и снова прижимался губами к чашке. Мне нечего было сказать этой девушке. Мне вообще не очень-то хотелось разговаривать. Мысленно я уже посчитал этот вариант профаченным и думал, как бы побыстрее завершить всю эту тотальную неловкость и слиться. Я смотрел на Лену, она что-то там щебетала про затянувшуюся съемку и свое опоздание и что она очень рада, что я ее дождался. Потому что сегодня очень хороший день для первой встречи — 14 февраля, день всех влюбленных. И ей не хотелось провести его одной, сидя дома перед телевизором или перед компьютером.

Ага! Вот оно что. Точно, сегодня же придурочный праздник любовной показухи. Теперь понятно, чего в метро все были переполнены телячьей нежностью. Понятно и почему Олеся весь день молчала, а не бомбардировала меня, как обычно, смс-ками, а под вечер все-таки решилась позвонить. Должно быть, собиралась мне выкатить обиду, а я как полный козел (в ее понимании) — мало того что с праздником не поздравил, так еще и трубку не беру. Мир понемногу начал принимать прежние четкие очертания. А Лена все что-то рассказывала и подливала чай. Я не прислушивался.

Внезапно дверь в нашу пещеру распахнулась, и в нее ввалилась девица в бордовом фартучке.

— Продлевать будете?

— В смысле? — не сразу въехал я. Мне почему-то казалось, что этой фразой обычно пользуются сутенеры, когда проститутка задерживается у клиента. Я недоуменно посмотрел на Лену. Кажется, она прочитала мои мысли. Потому что расхихикалась. Мне это не понравилось.

— Продлевать аренду караоке, — пояснила Лена.

Я уже и сам догадался.

— Нет, не будем, — решительно ответил я, даже не попытавшись хотя бы взглядом согласовать свое решение с Леной.

— О’кееей, — протянула официантка. — Сейчас я вас рассчитаю.

И исчезла.

— Что, передумал петь? — спросила Лена. Кажется, это первая ее фраза за весь вечер, обращенная непосредственно ко мне. До этого, по-моему, она самодостаточно разговаривала сама с собой. Чему-то там своему смеялась, удивлялась, сердилась. Такой телевизор, транслирующий что-то в фоновом режиме. Только без квадратной рамки.

Я поделился с ней этим впечатлением.

— О, это профессиональное! — легко согласилась она. — Потрепаться — любимое дело.

И ее снова понесло неостановимым потоком. Мне даже стало интересно, сколько еще она может вот так вот разговаривать сама с собой, задавать себе вопросы, на секунду морщить лобик, как будто думает. И тут же возобновлять трындычанье, отвечая себе же. Как будто только что откопала в себе какую-то Основополагающую Истину. Ответ Ответов на Вопрос Вопросов. Мне даже сделалось смешно, но я сдерживал усмешку.

Официантка принесла счет. Я спросил, не поздно ли еще продлить кабинет. Все оказалось возможно. Мы остались еще на час — до закрытия кафе.