Вероломный бог - Кэмерон Джонстон

такого возраста самообладанием и казались неуловимо знакомыми. Поверх строгой черной блузы и штанов на ней был длинный кафтан, в некоторых местах провисший от чего-то тяжелого. Я без труда представил спрятанные ножи, и она наверняка ловко с ними управлялась.

Скорее всего, это личная помощница Чарры. Во многом она напоминала хозяйку – уверенностью, четкими и плавными, как у танцора, движениями. От нее веяло опасностью, и это привлекало куда сильнее, чем хихикающие разодетые девицы с фальшивыми улыбками. Я никогда не стеснялся запретных удовольствий, и потому задержал на ней взгляд.

Она посмотрела на мою залатанную одежду и чопорно поклонилась, не сводя с меня глаз:

– Добрый вечер, господин…

– Домосед, – самодовольно объявил я. – Я пришел повидаться с хозяйкой дома.

Столкнувшись с представителем Арканума, даже с магом самой нижней ступени, люди обычно ведут себя так, будто попали в логово гадюк. Но только не эта девушка.

– Понятно, – ответила она. – Хозяйка дома сейчас не принимает посетителей. Если вы соблаговолите вернуться, ког…

– И речи быть не может. Она меня примет.

– Ах ты, сволочь, козел драный! – взревел снаружи один из горцев.

В дверь снова что-то грохнуло.

Взгляд девушки стал таким ледяным, что мог бы заморозить насмерть.

– Я на минутку вас покину, господин Домосед.

Она открыла дверь и вышла, принюхиваясь:

– Я чую запах виски?

Когда дверь за ней захлопнулась, шум снаружи резко оборвался. Я не слышал, как именно она их бранила, но когда дверь снова открылась, Грант и Невин, в разорванной одежде и с окровавленными носами, уставились на меня с кипящей ненавистью. Девушка захлопнула дверь перед их уязвленными и помятыми лицами и одарила меня невеселой улыбкой.

– Так на чем мы остановились? Если вы настаиваете на встрече, должна предупредить, что хозяйка не выносит дураков и у нее есть друзья в высших сферах.

Я улыбнулся. Чарра годами выносила мои дурачества.

– Как я и сказал, она захочет меня увидеть.

– Что ж, будь по-вашему. – Она жестом пригласила меня дальше. – Сюда, пожалуйста.

Мы прошли за штору, в длинный коридор с десятком дверей с каждой стороны. Ясно, что за ними люди совокуплялись всеми возможными способами, и я посочувствовал тем, кому придется стирать за ними белье. Пройдя половину коридора, девушка вытащила замысловатый ключ из черного железа и вставила его в замок двери, ничем не отличающейся от остальных. Замок щелкнул, дверь открылась, а за ней обнаружилась винтовая каменная лестница наверх, такая узкая, что несколько человек могли бы сдержать здесь целую армию. Я последовал за девушкой и закрыл за собой дверь, удивившись, что по весу она скорее напоминает железную, чем деревянную. Судя по всему, дверь была укреплена. Да и все здание представляло собой роскошную маленькую крепость.

Мы поднялись по лестнице в караульную, где четверо мужчин охраняли другую дверь. Трое держали обнаженные мечи, а четвертый целился из новомодного эсбанского арбалета прямо мне в сердце. Прежде я никогда не видел эту штуковину – похожа на обычный лук, только с каким-то спусковым механизмом сбоку. Мне она казалась уродливой, но, как говорят, стрелять из них может любой дурак, не требуется многолетней подготовки, чтобы стать хорошим лучником. Могу поспорить, что Аркануму это не нравится. Теперь любой недовольный крестьянин мог убить с большой дистанции.

Знать вообще не одобряла оружия в руках низкородного сословия, а в руках обитателей Доков оружие уж точно граничило с преступлением, если за время моего отсутствия не изменились законы. Хотя и это весьма вероятно.

– Добрый вечер, господа, – сказал я.

По кивку ее величества они распахнули дверь. Суровые взгляды охранников предупредили меня, чтобы вел себя прилично, и я шагнул из караулки, освещаемой чадящим факелом, в тепло роскошных покоев, залитых светом из богато украшенных канделябров. Через щели в ставнях на зарешеченных окнах проникали лучи закатного солнца. Пол из темного дерева устилали мягкие ковры, а по обе стороны от арочного прохода впереди черные мраморные колонны вздымались к сводчатому потолку, расписанному сценами с извивающимися обнаженными телами. Некоторые позы… Я был почти уверен, что большинство людей не могут так изогнуться. И почему кто-то нарисовал лошадей, как… Я оторвал взгляд от потолка. Кое-что пусть лучше остается загадкой.

Обстановка была так характерна для Чарры – во всем здесь сквозила атмосфера власти. Так называемое респектабельное общество Сетариса привлекла бы роскошь, но развратное искусство ошеломило бы. А вот представители низших слоев общества восприняли бы богатство как демонстрацию силы, а картины – как знак того, что Чарра все еще одна из них. Чарра по-прежнему знала, кто она такая, или, по крайней мере, кем себя считает, – ее кулаки и ножи несли смерть, и за все эти годы я не встретил ни одного клиента, который воспользовался бы ее услугами, но я не из тех, кто пытается выведать секреты друзей. Кем бы она ни была на самом деле, с ее-то репутацией никакие деньги не обеспечат признание среди высокородных, нет смысла притворяться. Но она тыкала им в лицо своим успехом всякий раз, когда они ступали на порог ее владений.

Мне это нравилось. И нравилось льстить себе, что она училась у самого отпетого мерзавца.

Из соседней комнаты донеслись голоса – там на скамьях в несколько рядов сидели люди, скрипя перьями по бумаге, а наставник проверял и поправлял буквы и цифры. Чарра всегда помогала ближним выбраться из нищеты и найти работу по душе, и еще до того как я сбежал из города, она дала кое-кому денег, чтобы открыть свое дело взамен на небольшую долю от будущих прибылей. Судя по новому заведению, щедрость окупилась сторицей.

Комната за арочным проходом была погружена в полумрак. Меня проводили к плюшевому креслу из черного дерева и маленькому резному столику, свет от стоящей на нем масляной лампы бил мне в лицо, и я ничего не мог разглядеть. Я ощутил на своем плече руку девушки – она усадила меня в кресло, и ее жесткая хватка явно намекала, что на ногах оставаться не следует. Ее сила меня тоже удивила, и я поневоле задумался, а не магорожденная ли она.

В ожидании я всматривался в темноту, но различил только лакированную плетеную ширму и альковы по обеим сторонам комнаты. Остальное дополнило мое особое чутье: мягкий скрип кожи, потрескивание половых досок, водоворот горячего дыхания в холодном воздухе – в альковах охрана. Я отбивал нестройный ритм по подлокотнику кресла. Ожидание затянулось. Я уже подумывал попросить чего-нибудь поесть.

Наконец из-за ширмы появилась служанка и начала ее складывать. Девушка была с ног до головы закутана