Банкир дьявола - Кристофер Райх

— В метро направляется, — заметил Сантос Бабтист. — Вот дерьмо.

— Двенадцатая линия. До «Мэрии д'Исси», — ответил Леклерк, уже спустившийся под землю.

— Кек, сдай назад, — приказал Чапел. — Леклерк, твоя очередь опекать его.

— Хорошо, — ответил француз.

— Я тоже пойду, — сказал Чапел, откладывая на сиденье устройство слежения.

Перейдя улицу, он по ступенькам бегом спустился в метро. Под землей было многолюдно и жарко. Выложенные кафельной плиткой туннели расходились в четырех направлениях и напоминали парилку-лабиринт. Стрелка, обозначавшая проход к линии двенадцать, указывала направо. Не задерживаясь, чтобы купить билет, он махнул через турникет и бросился по туннелю к платформе. Хоть чему-то полезному научился в детстве в Бруклине. Выбежав на платформу, он обнаружил, что там никого нет и двери поезда закрываются.

— Эх, чтоб тебя! — выругался он на ходу, бросившись к поезду.

Но тут случилось чудо: двери снова раздвинулись и он успел заскочить в вагон. У следующей двери Леклерк убрал ногу с полоза на полу, и двери закрылись. Талил сидел в десяти шагах и на чемоданчик, стоявший на полу у его ног, не обращал, казалось, ни малейшего внимания.

Профи, подумал Чапел, усаживаясь так, чтобы не терять Талила из виду.

«Площадь Согласия». «Национальная ассамблея». «Сольферино».

Станция за станцией. Чапел покачивался в такт поезду. Не смотри на него, снова и снова напоминал он себе, словно цитируя параграф инструкции. Не выходи из роли. Ты турист из Нью-Йорка. Было бы кого тебе тут разглядывать.

Пассажиры входили и выходили, и в вагонах было по-прежнему не очень многолюдно. Несколько раз он почувствовал, как по нему скользнул взгляд Талила. Когда поезд прибыл на станцию «Севр-Вавилон», Талил встал и пошел к двери. Чапел тоже поднялся и встал сразу за ним. Он отчетливо чувствовал запах арабского одеколона и еще отметил, что Талил недавно подстригся. Кроме того, Гомес оказался прав: маникюр у Талила был безупречный.

Двери с лязгом открылись, и Талил пошел по платформе в сторону выхода. Чапел за ним. Краем глаза он заметил, что малорослый Леклерк, проскользнув мимо них, уже поднимается по лестнице. И вдруг Талил сделал нечто непредвиденное: он остановился. Замер как вкопанный в самом центре платформы. Скала посреди обтекающего его стремительного потока пассажиров. Чапел не успел среагировать, и ему ничего не оставалось, как только продолжать идти в потоке. Через несколько секунд он уже поднимался по эскалатору, уверенный, что провалил задание, и, когда он вышел на яркий дневной свет, его терзания только усилились.

— Он остался стоять на платформе, — обескураженно сказал он Бабтисту.

— Залезайте к нам. Сигнал четкий.

Фургончик ждал их на углу. Чапел забрался внутрь, и тут же за ним последовал Леклерк. Все трое сгрудились у экрана, глядя на мигающую точку. Прошла минута-другая. Вдруг фургончик задрожал. Прямо под ними на станцию прибыл новый поезд.

— В какую сторону? — спросил Чапел, переводя взгляд с Бабтиста на Леклерка, а затем снова на светящийся экран.

Внезапно красная точка начала двигаться.

— Вот мерзавец! — не сдержался Леклерк. — Всего-то дождался следующего поезда в том же направлении.

Они поехали. Здесь город был уже далеко не парадный — ни памятников, ни величественных бульваров, ни шикарных бутиков и дорогих кафе. Старый Париж художников, иммигрантов и безнадежной нищеты. Узкие, неухоженные улочки, дома, почерневшие от сажи и копоти. Время от времени взгляд Чапела цеплялся за небоскреб Монпарнасская башня — маячившее перед ними самое высокое здание в городе, похожее на таинственный стеклянный замок.

— Здесь конечная станция линии, — сказал Леклерк, когда они остановились на красный свет.

Из остановившегося рядом с ними старенького синего «рено» им помахали Кек и Гомес. Толпа мужчин и женщин появлялась из метро каждый раз, когда на станцию приходил поезд. Красная точка замерла на месте. Поезд Талила уже прибыл. Основная масса народу прошла, и теперь на поверхность вытекал только небольшой ручеек. В конце концов показался Талил. Не глядя по сторонам, он спокойно перешел на другую сторону улицы, чуть помахивая чемоданчиком. Чапел догадался, что Талил, поздравив себя с хорошо проделанной работой, расслабился и теперь идет домой.

— Мы почти у цели, — произнес он. — Сейчас важно не спугнуть его. Подождем, пока не придет домой. Пусть устроится поудобнее, пересчитает деньги.

— Если он идет домой, — уточнил Бабтист.

Леклерк был уже на улице, Сантини его подстраховывал. Гомес и Кек следовали в квартале до и после. Чапел и Бабтист держались позади. Город снова переменил свой облик, закопченные улочки уступили место тенистым аллеям, вдоль которых тянулись радующие глаз особняки. Эта часть Парижа называлась Университетский городок, и, как следовало из названия, здесь проживали тысячи студентов из самых разных учебных заведений французской столицы. Талил свернул на широкую аллею. Бабтист остановился на углу, и Чапелу была хорошо видна вся дорога.

Пейзаж был достоин кисти Ренуара. Улицу обрамляли столетние вязы. Их толстые ветви переплетались, образуя навес, через который проникали только отдельные солнечные лучи, и каждый из них чудесным образом приобретал свой собственный оттенок — оранжевый, желтый или золотистый. Чуть дальше начинался парк. На пологом травяном склоне расположился фонтан, струя которого била высоко в небо. Где-то лаяла собака. И на мгновение показалось, что все слилось в один огромный коллаж красоты, надежды и бесконечных возможностей замечательного летнего дня. Чапел понял, что он правильно сделал, последовав за Мохаммедом Талилом: игра стоила свеч. Они возьмут Талила, а может, и его сообщников. И под этим «они» подразумевались правоохранительные службы западных стран, объединившиеся против новой угрозы — исламского экстремизма. Неплохой шанс узнать, что замышляет Талил, и помешать его планам здесь и сейчас.

Пронзительно завыла сирена. Чапел не сразу понял, в чем дело. Сначала подумал, что где-то сзади, в нескольких кварталах от них, мчится «скорая помощь». Талил нервно оглянулся. Но акустика и эффект Доплера сыграли свои шутки с ними обоими. Звук раздавался не позади, а впереди. Немелодичное завывание становилось все громче. В конце улицы показалась французская полицейская машина. Она резко затормозила у следующего перекрестка. Затем — вторая, третья. Машины едва успевали остановиться, как дверцы тут же открывались и оттуда выскакивали полицейские в форме и строились в боевом порядке с оружием наготове. Невероятно, но Талил побежал в их сторону.

Распахнув дверцу, Чапел спрыгнул на землю, бросив напоследок недоуменный взгляд на Сантоса Бабтиста:

— Ну ты и скотина! Предал меня.

— Да нет же, нет! — возразил Бабтист. — Клянусь. Я ни слова никому не сказал!

Чапел бежал рядом с Сантини, за ними Гомес и Бабтист. В двадцати ярдах впереди Талил, зажав чемоданчик под мышкой, с сосредоточенным видом несся прямо по газону. Перепрыгнув невысокую ограду, он бросился к главному входу многоквартирного дома. Старенький «рено», обогнав их, вырулил на тротуар и остановился у самой двери. Кек почти выпал наружу, но удержался на ногах и кинулся к двери наперерез Талилу. Напуганный прохожий, гулявший с шотландским терьером, заспешил прочь. Терьер заливисто лаял и упирался.