Добейся меня, герой - Мейси Ейтс

– Потому что он никогда бы не запятнал себя общением с такой страхолюдиной? – предположила Даниэль.

– Скорее потому, что я знаю своего брата. И я знаю, что он никогда не собирался снова связывать себя серьезными отношениями.

«Снова».

Это слово резануло слух Даниэль. Значит, у него уже были серьезные отношения. Он не упоминал об этом. Джошуа просто говорил, что не хочет, чтобы отец вмешивался, и не хочет жениться. Он не говорил, что у него был неудачный опыт.

Фейт воспользовалась тем, что она на секунду лишилась дара речи, и продолжила:

– Ты многого о нем не знаешь. По сути, ты не знаешь о нем ничего, верно? Тебе известно лишь то, что он богат.

– И горяч, – сказала Даниэль, не собираясь сдаваться.

Она вдруг поняла: Джошуа специально не подготовил ее к такому повороту в разговоре, чтобы выставить в идиотском свете. В этом и заключался его план. Показать всем, что она ничего о нем не знает, и тем самым лишний раз подтвердить тот факт, что она ему не подходит.

Когда она с Джошуа наконец после долгого прощания с его семьей вышла на улицу, Даниэль вдохнула полной грудью, чтобы снять напряжение, не покидавшее ее в этом теплом и уютном доме. Они сели в машину, Даниэль обняла себя руками и прислонилась головой к холодному стеклу.

– Ну, понравилось быть в роли? – спросил Джошуа, включая задний ход и выезжая на дорогу.

– Не очень. Я не понимаю. А сейчас, когда познакомилась с ними, понимаю еще меньше. Как только у твоей сестры появилась возможность, она принялась меня допрашивать с пристрастием. Твоего отца ситуация встревожила. Твоя мать пытается нас поддерживать, несмотря на то что мы худшая пара на свете. Зачем тебе все это надо, Джошуа? Я не понимаю.

Хотя какое ей дело до его мотивов, сказала она себе. Ведь он ей платит. От его эксцентричной выходки ей одна польза. Однако все эти размышления не могли избавить Даниэль от неприятного осадка на душе. Она понимала, что с этим осадком придется жить и дальше, потому что сейчас для нее важно выжить, а не размышлять о нюансах добра и зла, и ради выживания она будет продолжать этот фарс.

– Я тебе уже объяснял, – ответил он так громко, что сзади раздался писк Райли.

– Не разбуди ребенка.

– Мы действительно убедительная пара, – сказал он.

– Не для твоей сестры. Она мне заявила, что у нас нет будущего, потому что ты не заинтересован в том, чтобы снова любить.

В машине было темно, поэтому Даниэль именно почувствовала, а не увидела, как он напрягся.

– А… – протянул он, – вот оно что. И все-то они знают. Семейство вроде моего никого в покое не оставит. Они хотят вызнать все обо всех твоих травмах, шрамах, а потом носятся с идеей их исцелить. И они не слушают, когда им говоришь, что в этом нет необходимости.

– Ясно, – сказала она, тяжело вздохнув, – в этом все дело. А я просто тупая дурочка, которую ты подцепил через объявление в газете и которая нуждается в твоих деньгах. Я не понимаю всей этой загадочной суеты. Просто объясни мне, что происходит. Ведь мне придется еще не раз встретиться с ними, чтобы оттолкнуть их от себя.

– У меня был опыт, Даниэль. Я любил. И понял, что любовь того не стоит. Не говоря уже о том, как больно она ранит, когда заканчивается. Она не стоит той боли, что ты причиняешь другому человеку.

Даниэль не знала, что ответить.

– Я не…

– Детали не важны. Тебе тоже раньше причиняли боль?

Джошуа свернул с главной дороги к своему дому.

– Да, – ответила Даниэль.

– Отец Райли?

– Не совсем.

– Ты его не любила?

– Нет, – ответила она, – я его не любила. Но мать причинила мне много вреда. Поэтому я понимаю, что любовь может приносить боль. Еще я знаю, что человек не всегда может найти поддержку в своей семье.

– Да, – скептически проговорил Джошуа, – поддержка семьи – это великолепно.

Он припарковал машину и выключил двигатель. Даниэль отстегнула ремень и, выйдя из машины, открепила кресло с Райли, а затем поднялась на крыльцо и прошла в дом.

– Однако ты почему-то стремишься причинить боль своим близким. Так что извини, если у меня не получилось с кем-то из них наладить контакт.

– Я никому не хочу причинить боль, – возразил Джошуа, поворачиваясь и проводя рукой по своим светлым волосам. Его голубые глаза заблестели. – Я просто хочу, чтобы они оставили меня в покое. Отец меня не понимает. Он думает, что мне нужно снова встретить любовь, и моя жизнь наладится. Но ничего не наладится. Да я и сам этого не хочу. Да, допускаю, что моя затея – это перебор. Но размещать в газете объявление о поиске жены для своего сына – разве это не перебор? Я плачу ему той же монетой.

– Может, тебе стоит поговорить с ним?

– Думаешь, я с ним не разговаривал? Ошибаешься. Я первым делом пришел к нему. Я пытался вразумить его, но вразумить неразумного просто невозможно.

– Ага, – произнесла Даниэль, – просто монстр самый настоящий. И это при том, что он искренне любит твою мать, вырастил вас всех, дал вам всем возможность безбедно жить в родном доме, а потом, когда вы стали взрослыми, сделать более успешную карьеру, чем он.

Даниэль поставила на диван переноску с Рай-ли, отстегнула его и взяла на руки.

– У нас ничего не было, пока я рос, – сказал Джошуа каким-то безжизненным голосом.

– Извини. Только боюсь, у нас разные представления о «ничего». Для меня – это когда у тебя нет дома или когда твои родители работают с утра до ночи, а ты остаешься одна, одна в прямом смысле, без братьев и сестер.

– Мы были не настолько бедны, – признался Джошуа. – Но у нас не было излишеств. И когда у тебя нет денег, здесь определенно нечего было делать, кроме как натыкаться на неприятности.

Даниэль удивленно захлопала глазами.

– Какие неприятности?

– Обычные. Пойти в лес, ширнуться, заняться сексом.

– Насколько я знаю, презервативы и наркотики стоят денег. Уверена, ты бы мог купить билет в кино.

Джошуа пожал плечами:

– Послушай, мы скидывались. И занимались чем хотели. Не беспокоясь о будущем, вообще ни о чем не беспокоясь.

– Что изменилось? – И ведь что-то изменилось, сказала себе Даниэль. Он уехал оттуда. И обрел цель в жизни.

– Однажды я огляделся и осознал: пока я не изменю что-нибудь, у меня все так и будет. Признаться, это здорово меня отрезвило. Ферма, которая еле-еле сводит концы с концами? Это то, что было у моего отца. И я это ненавидел. Я каждый день пил со своими друзьями в лесу, избегая этой реальности. Я не хотел такой же жизни, как у отца. И я решил все изменить. Получилось не так быстро. Сначала исправил оценки и получил полную стипендию, потом окончил школу, переехал в Сиэтл и стал работать в пиар-фирме.