Добейся меня, герой - Мейси Ейтс

– Это меня и удивляет. Ну, исходя из того, что я знаю об отцах. А мое знание основано на программах по телевизору. У меня отца не было.

Джошуа поднял бровь.

– То есть он, конечно, был, – поправилась она, – но я никогда с ним не встречалась. Я даже не знаю его имени.

– Должно быть, тебе тяжело пришлось. Извини.

– Не извиняйся. Уверена, он был козлом. В том смысле, что, учитывая обстоятельства моей жизни, к другому выводу прийти сложно, верно?

– Да, вполне здравое допущение.

– Как бы то ни было, речь не об отсутствии у меня отца. А о чрезмерном присутствии твоего.

Джошуа засмеялся.

– Моя мать старомодна, как и мой отец. Брат Девлин немного тоже, хотя он что-то вроде бунтаря. У него тату и все такое. Он, вероятнее всего, станет твоим союзником, тем более что он женился несколько месяцев назад и еще порхает от любви. Брату Исайе ты не понравишься. А сестра Фейт постарается проникнуться к тебе теплыми чувствами. По правде говоря, если ты будешь выражаться, чавкать, ставить локти на стол и вести себя как дикая кошка, моя семья точно посчитает тебя неподходящей. Кстати, если бы ты почаще повторяла, что с нетерпением ждешь момента, когда можно будет тратить мои деньги, и что у тебя четырехмесячный ребенок от другого мужчины, нам это пошло бы только на пользу.

– Думаю, упоминания о четырехмесячном ребенке будет достаточно.

Когда идея ночным кошмаром ворваться в его семью была абстрактной, она выглядела значительно лучше, чем сейчас, когда Даниэль узнала имена членов его семьи и некоторое время пожила в доме. И когда вся затея стала реальной.

– Ему не причинят вреда. Он спокойный. Но нам бы помогло, если бы он покричал.

Даниэль засмеялась.

– Ох, тут я ничего сказать не могу. У меня ощущение, что твоя мама и сестра захотят его потискать. Вот это будет проблемой. Так что если твои родственники меня возненавидят, они и к нему отнесутся с холодком.

После этих слов Даниэль с особой четкостью поняла, в какую игру они собираются играть. Она будет лгать этим людям. Идея состояла в том, чтобы оттолкнуть их, но они наверняка решат, что она скоро станет их невесткой, а Райли – их внуком или племянником. И это будет ложью.

«В том-то и суть, идиотка. Кому какое дело? Они чужие люди. Райли – твоя жизнь. Твоя ответственность. И ты больше никогда не увидишь этих людей».

– Мы не дадим им возможности тискать ребенка, – пообещал Джошуа с суровым выражением лица, как будто он вдруг понял, что она не ошибалась в отношении его матери и сестры, и забеспокоился.

Даниэль очень хотелось понять, почему он так настойчив в своем стремлении остановить отца. Ей, человеку, чья мать часто забывала о ее существовании, трудно было взять в толк, как можно пренебрегать благими намерениями близких.

– Хорошо, – кивнула она, – так даже лучше. И ты просто хочешь, чтобы я… была самой собой?

– Очевидно, нам надо будет придумать историю о наших отношениях. Придумывать, как мы познакомились, не нужно. Скажем, что мы познакомились по объявлению.

– По объявлению, размещенному твоим отцом, а не тобой.

– Естественно.

Даниэль посмотрела на Джошуа, сидевшего за столом напротив ее. На свете нет другой пары, еще меньше похожей на обрученных. Она нахмурилась.

– Неубедительно.

– Что именно? Поясни.

Она закатила глаза.

– Мы с тобой неубедительны. – Она встала, подошла к нему и села на стул рядом. – Смотри, ты хочешь, чтобы твоя семья подумала, что ты потерял голову, что ты влюбился в абсолютно неподходящую женщину, верно?

– Такова игра.

– Тогда ты должен смотреть на меня так, словно потерял голову. К сожалению, Джошуа, ты смотришь здраво. Ты очень… ответственный. Ты буквально выглядишь как мужчина с большой буквы «М».

– Какой мужчина?

– Как Мужчина. Излучаешь мощь. Ты – сила. Никто не поверит, что мы вместе. Поверят, только если ты будешь держаться… немного свободнее.

Джошуа улыбнулся, его голубые глаза потеплели, и Даниэль почувствовала, как у нее в животе запорхали бабочки.

– То есть ты говоришь, что мы должны выглядеть так, словно нас связывает намного большее?

У нее пересохло в горле.

– Это всего лишь предложение.

Он наклонился к ней ближе и пристально посмотрел на нее.

– По-моему, очень важное.

Потом он протянул руку, и она, отпрянув, чуть не упала со стула.

– Видимо, я не единственный, кто здесь взвинчен.

– Я нет, – сказала Даниэль, делая глубокий вдох и стараясь успокоиться.

Даниэль не привыкла к мужскому вниманию, а уж тем более к тому, чтобы к ней прикасались. Хотя периодически у них жил какой-нибудь любовник матери, но никто из них никогда не вел себя неподобающе по отношению к Даниэль. И она никогда не сближалась с ними настолько, чтобы даже обнять их.

И она действительно не привыкла общаться с мужчинами, которые были настолько красивы.

– Ты права. Нам нужно лучше подготовиться, чтобы выглядеть как пара. А это означает, что ты не будешь прятаться за мебель, когда я приближаюсь к тебе.

Даниэль села прямо и сложила руки на коленях.

– Я не прячусь, – пробормотала она.

– Ты уже была близка к этому.

– Не была, – заворчала она, и вдруг у нее перехватило дыхание от его прикосновения к ее щеке.

Джошуа провел пальцем по ее скулам к ямочке под ее губами, не отрывая от нее своих глаз. Она почувствовала себя… ошеломленной и горячей. Нет, жаркой. Очень жаркой. Как будто от его прикосновения внутри ее разожглась печка.

Даниэль думала, что ей предстоит флиртовать. Что ее наняли на роль безнравственной охотницы за деньгами. Но сейчас она испытала такой шок, что впала в состояние ступора. Она сделала глубокий вдох, стараясь вернуть себе самообладание. Его палец переместился к ее губе, и все ее старания оказались тщетными. Его прикосновения были… очень интимными и фамильярными. Не в плохом смысле этого слова, просто она никогда ничего подобного не испытывала.

Неожиданно Даниэль высунула язык и коснулась его пальца – почему она так сделала, она даже себе не смогла бы объяснить. Она почувствовала солоноватый вкус его кожи, и у нее перехватило дыхание от нового ощущения, возникшего в самой интимной части тела.

Ранее неизвестная и совершенно неожиданная часть ее самой раскрылась и пробудилась. И ей захотелось сделать то, о чем он говорил ранее, – спрятаться за мебелью и сбежать. Куда-нибудь, где безопасно.

Но он продолжал смотреть на нее. Эти голубые глаза приковали ее к стулу, удерживая на месте. И его большой палец, все еще прижатый к ее губам, казался тяжелым. Слишком тяжелым, чтобы сопротивляться.