Не отвергай босса, опасно! - Маргарита Светлова

Кирилл принёс документы, которые я просил, ругался долго, сетовал «зачем тебе чужой ребёнок?» Пришлось напомнить, что отец тот, кто воспитывает, а не тот, кто зачал, и если воспитывать её буду я, значит, она моя. Тот спорить не стал, мол, твоё дело, молча покрутил у виска и ушёл.

Позвонил мой человек, доложил, что видел, как она разговаривала с каким-то мужчиной возле детского сада. Неужели бывший вспомнил про дочь? Или Юлю собрался вернуть? Если да, то поздно, я своего не отдам, ноги переломаю, если понадобится, и память отшибу. Я её трижды из лап смерти вытащил не для того, чтобы бесхребетнику отдать — он от них отказался, а я заберу. Тем более для меня мужчина, бросивший своего ребёнка и беременную жену — не мужчина вовсе. Он мог развестись, но обеспечивать обязан, и в воспитании ребёнка обязан принимать участие.

Шакал.

Через час два документа были готовы: один для того, чтобы проверить её, и, если она согласится, то задача Артура — подменить документ. Я хочу убедиться, готова она будет лечь под меня. Если да, то и методы её воспитания будут соответствующие. Если нет, то скажу, что это просто проверка, так как сотрудницы с такими моральными устоями мне не нужны. И уже потом, как только она станет у меня работать, я начну её обрабатывать — никуда не денется, рано или поздно сдастся под моим напором.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Согласилась.

Было неприятно осознавать, что она ещё и продажная тварь. Помню сочувствующий взгляд друга — он всё сделал, как я и просил, потом оставил нас наедине — теперь ход за мной. Пора её просветить, какая её ждёт участь.

Разозлилась, огрызаться начала. Ты посмотри на неё! А где та краснеющая девушка, что опускала взгляд и дрожащим голосом говорила спасибо за спасение? Тогда даже в глаза не смела смотреть, а с моей татуировки не отводила взгляда. Говорила, не знает, чем отблагодарить, пошутил: «Отдай мне, красавица, своё сердце».

Смутилась. Ответила, что я в её сердце останусь навсегда как человек, который спас, но отдать она его не может. Развернулась и убежала. Отдала этим же вечером, только не сердце, а тело, и отдавала охотно, даже сознание потеряла, когда кончила. Куда скромность растеряла?

Ну да ладно то, что было — прошлое, его не изменить. Сейчас передо мной стоит разъярённая стерва, плюющаяся ядом. Интересно, это часть её игры, или она на самом деле в ярости?

А она изменилась, очень. Взгляд ожесточённый.

Ты смотри, хамить мне вздумала! Она думает, со мной можно вести себя как со своим шакалом? Нет, девонька, пусть я и одержим тобой, но это не означает, что об меня можно ноги вытирать и вить верёвки, в нашей семье всегда главой буду я!

Смотрю на неё и еле сдерживаюсь, хочется сорваться, послать всё к чертям и получить сполна всё, о чём я грезил ночами. Я не мечтаю о её любви — такие, как она, не умеют этого — сейчас мне нужно только её тело, чтобы немного сбить желание, оно мешает ясно мыслить.

Хочу её так, что в глазах темнеет, но держусь.

И всё- таки она меня довела, не сдержался, впился в её губы голодным поцелуем, пил его с жадностью. Околдовала меня ведьма, нет сил бороться с влечением к ней. Но я смог взять себя в руки, спасибо ей — сопротивляться начала, вспомнил, что у друга в кабинете. Посмотрел ей в глаза — в них отражался страх и растерянность.

А потом, она вновь превратилась в стерву! Ну-ну, язви, девочка, пока можешь, недолго тебе осталась, я с тебя спесь собью. Она последний раз съязвила и скрылась за дверью.

Два дня дались тяжело, хотел приехать к ней забрать, но понимал, что её дочь нужно подготовить к переменам, так сразу нельзя с ребёнком, она ещё кроха, зачем пугать малышку. На третий день не выдержал, поехал посмотреть на Алису, не знаю почему, но очень хотелось посмотреть на девочку, и как с ней общается Юля.

Она меня не разочаровала, было видно, что она излучает любовь к своей девочке, от стервы и следа не осталось, я увидел пусть не скромную русалку, но женщину, которая трепетно и нежно любит своё дитя. А значит, стерва — это просто защитная маска для других. Ну что ж, придётся ей с ней расстаться, скоро она ей не понадобится. Отныне защищать её буду я. Или я опять ошибаюсь?

* * *

— Утром следующего дня вся наша неразлучная четвёрка была у меня в офисе — мы собрались, чтобы уточнить наши действия: Глеб выяснил, что на Лизу планируется нападение.

— На, будущий папаша, — протянул листок с заключением о моём отцовстве, — в суд когда пойдёшь? — не скрывая неудовольствия, начал Кирилл.

— Надеюсь, это не понадобится, — начал я.

— Так какого… я юлой крутился, тебе документы подделывал! — взорвался он.

— Это своего рода подстраховка, — ответил за меня Артур.

— Больные, причём оба, — раздражённо вынес он вердикт, садясь в кресло.

— И не говори. Видел, какие они договора своим девчонкам подсунули? — присоединился к нему Глеб.

— Имел возможность ознакомиться с «гениальными» документами, составленными ревнивыми параноиками. Вот что из нормальных мужиков лю… — начал он, но увидел мой предостерегающий взгляд и замолчал. — Ну, ты понял, что я хотел сказать, — посмотрел он на Кирилла.

— Вот как своих встретите, посмотрим на вас, — не остался в долгу Артур.

— Ну, уж точно такие договора подсовывать не будем, — начал Кирилл.

— И мозги не растерям, — вторил ему Глеб.

— Мои мозги на месте, — процедил я зло.

— На месте говоришь? Зашибись! — всплеснул друг руками. — Она такое сделала, а ты по ней сходишь до сих пор с ума! Или ты думал, я не вспомню твою русалку, когда наводить справки о ней буду? И ещё ты, кажется, забыл, что она не русских считает вторым сортом, на дух не переносит? Или мне вновь озвучить её милую беседу с её бывшей подругой? Марат, где твоя гордость, чёрт возьми! — взорвался Глеб.

— Довольно! — со всей силой ударил кулаком по столу. — Запомни, Глеб, — процедил я, — если я её выбрал, для меня она лучше всех, и не смей оскорблять её ни словом, ни взглядом — со своей женщиной я разберусь сам. И решать только мне, хорошая она или нет. Свою заведи и вешай на неё ярлыки.

— Да не кипятись, я же переживаю за тебя, — начал он примирительно.