E-mail. Белая@одинокая - Джессика Адамс

— Лучше, если все-таки слышно, как он смеется. Так, совсем чуть-чуть.

— Да-а?

— Но я по-прежнему хочу очки, — изрекла Хилари. — Я настаиваю, чтобы у него были очки.

В разговоре об образе идеального мужчины есть неприятный момент: ждешь не дождешься, когда же заткнется собеседник, чтобы высказаться самой. Мы обе это знаем и обе тянем подольше — чтобы подруга помаялась.

— А еще я думаю о…

— Моя очередь! — восстала я.

— Да, верно.

Я долго вертела в руках бокал, заставляя Хилари ждать. И наконец выпалила:

— Он англичанин!

— А разве в прошлый раз не аргентинец был?

— Англичанин, — твердо сказала я. — Они вести себя умеют.

— А-а, вот ты куда клонишь! Этот их граф, брат Дианы. Помню, когда показывали похороны, всех тогда пробрало, все плакали, а ты смотрела и думала: «О-о, этот граф Спенсер…»

— НЕТ! Ничего подобного. И вообще — какой граф Спенсер, мы же на нем крест поставили после развода. Хотя я бы не прочь и…

— Так чем тебя родные австралийцы не устраивают? — осведомилась Хилари.

— Сама посуди. Знаешь ведь, что все дело в австралийских мужчинах. Ты вот австралийка, так? Ну скажи, у тебя хоть с кем-нибудь из них дело заладилось? Хоть с одним?

— Я просто не думаю, что все надо сваливать на национальность…

— Хилари, это ты говоришь? Это же ты, помнится, приехала из Италии с разговорами, как хороши ВСЕ эти мужественные итальянские парни. ВСЕ итальянцы такие сексуальные, ВСЕ итальянцы такие раскрепощенные и бла-бла-бла.

И тут ей крыть было нечем — все чистая правда.

— Ладно, — буркнула она. — Валяй дальше. Твой идеал, значит, англичанин.

— Да. Англичанин-путешественник.

— Бенни Хилл был англичанином, — заметила Хилари. — И наверняка путешествовал. Отчего бы тебе за него не выйти?

— Он умер, — напомнила я. — Так что не говори глупостей. К тому же у меня груди не такие большие, как у баб из его шоу.

Хилари залилась пьяным смехом, похожим на утиное кряканье. Не знаю, что ее так развеселило. Я вроде бы ничего особенно забавного не сказала.

— Знаешь, — произнесла она заплетающимся языком, — а ведь во всем мире женщины думают, что в их стране мужчины самые никудышные. Не только мы с тобой.

— Нет. Австралийцы самые бросовые.

— Это почему?

— У нас популяция самая маленькая, — изрекла я. — А значит, и выбор ограниченный.

— Ну, может быть.

Поскольку я опьянела меньше, у меня еще было что сказать.

— В конце концов, что мы имеем? Аборигены, парни из «Фути шоу», городские мальчики со стимулирующими презервативами… А преступники, а педофилы! А типы от «Бонди», которые в своих солнечных очках на мясных мух похожи! И еще всякие придурки, которые носят бейсболки задом наперед!

— Адвокатов не забудь, — вставила Хилари.

— Вот-вот, и адвокаты. И врачи!

— А мне нравятся городские мальчики со стимулирующими презервативами, — заметила Хилари.

— А мне — нет! — ощетинилась я. — Особенно если у них срок годности вышел.

— У мальчиков или у презервативов?

Я фыркнула, всем своим видом давая понять, что это самая дурацкая шутка, какую мне только приходилось слышать. И продолжила:

— И вообще мне плевать, если я замуж не выйду, пока мне не стукнет тридцать девять лет и одиннадцать месяцев. Мне никто не нужен!

Джоди неожиданно подняла голову с груди Диди, на которой она мирно посапывала последние полчаса.

— А по мне, так эти мальчики с презервативами поддерживают нас на плаву, — гнула свое Хилари. — Они под настроение уши прокалывают. И самую модную кислоту пробуют, а на холодильниках у них картинки с Вайноной Райдер.

— Моя подруга спала с одним таким, — встряла внезапно проснувшаяся Диди. — Ему к тому же сорок два года было. Представляете? СОРОК ДВА, честно!

— Вот что значит городское детство! — провозгласила я.

— А чем вам аборигены не нравятся? — поинтересовалась Диди, ни к кому конкретно не обращаясь. — Они такие милые.

— И за здорово живешь волосы под мышками в косички заплетут, — добавила Джоди.

— Боже, Джоди, кажется, пошутила, — восхитилась Хилари.

Потом наступило затишье.

Вообще-то все это было забавно.

За дверью раздался грохот — тут мы и очнулись.

— Вик, сюда кто-то ломится, — зевая, пробормотала Хилари.

Но когда я выглянула наружу, там никого не было — только Умник Билл взбирался вверх по лестнице.

— Извини! — прокричал он. — Я ракетку уронил!

— Все в порядке, — отозвалась я.

Честно говоря, еще не видела, чтобы кто-нибудь заливался краской так часто и по таким пустякам. На следующих Олимпийских играх Билл мог бы краснеть за Австралию.

Наконец я вытурила гостей. И начала настоящий вечер в одиночестве. Это было не так уж плохо. Прежде чем отправиться в постель, я подвела неутешительные итоги: а) из Дэниэла Хоукера получается «уход» или «хрен»; б) ни одна сука не вымыла за собой посуду; в) завтра меня ждет похмелье; г) я твердо себе внушила, что австралийские мужчины — последнее дерьмо; д) Лайм теперь думает, что я очень даже не прочь. Я пока еще ничего не решила, но вполне возможно, так оно и есть.

Похмелье дало о себе знать в пять утра, да так, что я даже не сумела отвернуть кран. Пришлось пить из чайника, и кончилось это тем, что я порезала губу о пластмассовый носик.

Перевалило за полдень; в четвертом часу я стала дозревать до сандвича с яичницей и беконом. Кайли давно уже твердила: «Ну давай, съешь хоть один», а я все отвечала: «Не, не могу».

Лайм, слава богу, не появлялся. В компании «Сухие завтраки» грянули перемены — если верить Кайли, а она обычно первой узнает такие вещи. Похоже, там решили взять другой оттенок коричневого — видимо, он еще больше напоминал пластмассовую блевотину, которую подростки покупают в магазинах приколов. По-моему, если они это действительно сделают, то продадут на тысячу пакетиков больше. Но разве здесь кто-нибудь поинтересуется моим мнением.

Когда наконец приняли мой буклет для банка («Приходите в наш банк — и вам будет так же уютно, как дома у камина в ненастный зимний вечер» — у-у-у!), я ослабила поводья. И проверив через рабочий компьютер электронную почту у себя дома (хитроумная затея Билла), нашла вот что:

От кого: [email protected]

Кому: [email protected]

Тема: Если ты ничем не занята