Охотники и жертвы - Райчел Мид

— Безумия? — закончила за меня она.

Теперь я отвела взгляд.

— Я не хотела..

— Все нормально, — сказала она спустя некотороевремя, вздохнула и дотронулась до моей руки. Прекрасно. Мы остаемся и будемдержаться в стороне от всего этого. «Не будем ни во что ввязываться», как тыхочешь. И станем общаться с Натальей.

Если быть совсем честной, ничего подобного я не хотела. Яхотела ходить на королевские вечеринки и безудержные пьяные празднества — какпрежде. Мы годами ни во что не вмешивались, пока не погибли родители и братЛиссы. Ее семейный титул должен был унаследовать Андрей, и он соответственновел себя. Красивый и общительный, он мог очаровать любого и был лидером всехкоролевских группировок и клубов, какие только существовали в кампусе. Послеего смерти Лисс почувствовала, что ее семейный долг — занять его место.

Пришлось и мне позволить втянуть себя в этот мир. Для меняэто оказалось нетрудно, поскольку по-настоящему я не имела отношения кполитике, просто симпатичная девушка-дампир, от которой никто не ждетнеприятностей и всяких безумных выходок. Я стала чем-то новеньким, имнравилось, чтобы я была рядом просто ради забавы.

Лисса же столкнулась с абсолютно другими проблемами.Драгомиры являлись одной из двенадцати правящих семей. Она занимала в моройскомсообществе очень влиятельное положение, и остальные особы королевских кровейвсячески стремились завязать с ней добрые отношения. Ложные друзья сплетничалио ней и настраивали против других, стараясь втянуть в свой круг. Этикоролевские особы могут одновременно и льстить, и плести закулисные интриги — исреди них такие типы встречаются на каждом шагу. С точки зрения дампиров и всехпрочих, они абсолютно непредсказуемы.

Подобная беспощадная обстановка в конце концов повредилаЛиссе. У нее открытая, добрая натура, которая так привлекает меня, и я простотрепетала от ненависти, наблюдая, как ее расстраивают и втягивают в королевскиеигры. Со времени аварии она стала гораздо более уязвима, и никакие вечеринки вмире не стоили того, чтобы видеть ее страдания.

— Ну ладно, — сказала я наконец — Посмотрим, каквсе пойдет. Если что-нибудь сложится не так — хоть что-нибудь, — мысбежим. Без возражений.

Она кивнула.

— Роза?

Мы обе вскинули взгляд на возвышающуюся над нами фигуруДмитрия. Я от всей души надеялась, что он не слышал моих последних слов.

— Ты опаздываешь на тренировку, — ровным тономпродолжал он и, повернувшись к Лиссе, вежливо поклонился ей.

— Принцесса.

Пока мы с ним уходили, я беспокоилась о Лиссе и все времязадавалась вопросом, правильно ли — остаться здесь. Ничего тревожащего черезнашу связь до меня не доходило, но эмоционально она была возбуждена. Смятение,ностальгия, страх, предвкушение — все это мощной волной нахлынуло на меня.

Я почувствовала притяжение еще до того, как всепроизошло, — в точности как тогда, в самолете. Ее эмоции, становясь всесильнее, буквально засасывали меня в ее голову, и я не могла противиться. Миг —и я видела и чувствовала все то, что и она.

Она медленно обходила здание столовой, направляясь кмаленькой русской традиционной церкви, которая удовлетворяла практически всерелигиозные нужды школы. Лисса всегда регулярно посещала службу. Но не я. Мы сБогом заключили постоянно действующее соглашение: я верю в Него — едва-едва —до тех пор, пока Он позволяет мне отсыпаться по воскресеньям.

Но когда она вошла внутрь, я почувствовала, что она там неради молитвы. У нее имелась другая, неизвестная мне цель. Оглянувшись посторонам, она убедилась, что внутри нет ни священника, ни верующих. Церковьбыла пуста.

Проскользнув в дверь в задней части церкви, она началаподниматься по узкой скрипучей лестнице на чердак. Там было темно и пыльно.Свет проникал внутрь лишь сквозь большое окно с цветными стеклами, и слабыйотсвет начинающегося восхода рассыпался по полу крошечными разноцветнымидрагоценными камнями.

До нынешнего момента я понятия не имела, что комнатапостоянно служила Лиссе убежищем. Однако сейчас почувствовала это,почувствовала ее воспоминания, как она раньше убегала сюда чтобы побыть водиночестве и подумать. Как только она оказалась в знакомой обстановке, еетревога начала убывать. Она забралась на сиденье у окна, прислонившись головойк его боку и замерла, очарованная тишиной и светом.

В отличие от стригоев, морои в состоянии выносить солнечныйсвет, но в определенных пределах. Сидя там, она могла вообразить, будтокупается в солнечном свете, поскольку стекло защищало ее, дробя и ослабляялучи.

«Дыши, просто дыши, — говорила она себе. — Всебудет хорошо. Роза позаботится обо всем».

Она так страстно верила в это, что расслабилась еще больше.

Потом из темноты прозвучал негромкий голос:

— Вся Академия в твоем распоряжении кроме этого сиденьяу окна.

Она подскочила с бешено колотящимся сердцем. Ее тревогапередалась и мне, пульс участился.

— Кто здесь?

Спустя мгновение из-за груды ящиков поднялась какая-тофигура, шагнула вперед, и в бледном свете материализовались знакомые черты.Спутанные черные волосы. Бледно-голубые глаза. Вечная сардоническая усмешка.

Кристиан Озера.

— Не волнуйся, — сказал он. Я не кусаюсь. Ну, покрайней мере, в том смысле, который тебя пугает.

Он рассмеялся собственной шутке. Лисса, однако, не нашла еезабавной. Она начисто забыла о Кристиане. Так же как и я.

Что бы ни происходило в нашем мире некоторыеосновополагающие истины касательно вампиров никогда не меняются. Морои живые;стриши немертвые; морои смертны; стригои бессмертны. Морои появляются на светпутем рождения; стригои создаются.

И существует два способа создать стригоя. Один-единственныйукус стригоя — и человек дампир или вампир насильственно превращается встригоя. Морои, искушаемые обещанием бессмертия, могут сознательно решить статьстригоями, если во время «кормления» убьют человека. Такое деяние считаетсябезнравственным, извращенным самым тяжким из всех грехов, противоречащим иморальным устоям мороев, и самой природе. Морои, вставшие на этот темный путь,теряют свою связь со стихийной магией и другими энергетическими началами мира.Вот почему они больше не могут выходить на солнце.

Именно так и случилось с родителями Кристиана. Они стригои.

Или, точнее, они были стригоями. Подразделение стражейзагнало и убило их. Если слухи соответствуют действительности, Кристиан, тогдаеще совсем дитя, стал свидетелем этого. И хотя сам он не был стригоем,некоторые считают, что он недалеко ушел, учитывая его манеру одеваться в черноеи держаться особняком.

Стригой он или нет, я не доверяла ему. Он псих, ничтожество,и я безмолвно закричала Лиссе, что бы она убиралась оттуда, пусть от моегокрика и не было никакого толку. Проклятая односторонняя связь!