Красная дуга - Андрей Александрович Протасов

тепловизор, самый мелкий биологический объект отмечался зеленым силуэтом. И в центре что-то колыхалось, будто помехи неизвестного свойства, или фоновое излучение. Как мелкая рябь шевелилась и что-то живое в ней было. И захотелось вдруг Пелагее волшебное увидеть. Надела она камзол хана тойского, в соседнем зале хранимого, и направилась в щенячий лог. Видели многие, как оттуда вылетали птицы, словно спугнутые перепела, и улетали в коричневый лес. Пришла в то место, где птицы вспархивали, словно из ничего, посмотрела в шар, увидела камень глазами невидимый и надписи на нем тойские. Пелагея была девушка начитанная и, даже, немного знала тойский язык. Вот, что было написано на камне: Кто коснется меня без перчаток переметных, птицей обернется. Еще увидела Пелагея надпись на камне: «Есть дуб в лесу коричневом, в дубе том дупло, в дупле ларец, в ларце перчатки переметные.» Как найти тот дуб не знала Пелагея. Камень никакой подсказки не дал. Но заметила она в хрустальном глазу едва заметное свечение в центре. Глаз имел симпатическую связь с переметными перчатками, чем ближе перчатки, тем ярче пятно. В древнее время центурион Кривая липа подержал в перчатках переметных крупную бусину, подняв ее, когда Камилла случайно порвала ожерелье, украшающее ее шею, и бусины со звонким стуком упали на землю, выложенную разноцветными камнями, идеально подогнанными, создавая причудливый узор, раскатились по углам, и бусина в перчатках переметных превратилась в глаз хрустальный, позволяющий видеть то, что скрыто от взора магией колдовской. Центурион не хотел открывать эту тайну туземцам, и спрятал глаз в статуэтку льва, сделав его неизвлекаемым заклинанием особым. Статуэтку зарыл под скалой, куда не ходил никто. Пелагея, однажды приложив хрустальный глаз, не могла его оторвать. Перепугалась до смерти. А глаз перекатился на середину лба и растворился в нем. Теперь у Пелагеи был третий глаз в середине лба, дающий ей огромное преимущество.

— Вот смотрю я на стену, и вижу силуэты, рисунки, наброски, пейзажи. Очень бледные, но очень четкие. — Так размышлял сам в себе Рубежный. — Почему-то кот Леопольд, лицо в окне. Или еду я автобусе, за окном зимний пейзаж, на него накладывается другой, очень бледный и очень четкий, осенний пейзаж, совершенно незнакомый. Если покрываешь мозг слоем смеха, не выпускаешь творческую струю. Он словно корка на поверхности. В мозгу начинаются процессы брожения. Словно парадоксальный Ницше, певец отречения, желающий невозможного, иссушающий соки жизни двоемыслием. Как наркоман с обнаженными нервами, когда все тело — один воспаленный нерв, и безумие вот оно, рядом.

Каменного дятла отвезли к горе и выпустили. Дятел нашел крохотный выступ на вертикальной скале, примостился там и принялся долбить. Он долбил день-ночь без перерывов, не теряя темпа. Питался тем, что находил (личинки, земля, частицы моха, может, даже камни — минералы, уголь). Так он продолбил узкий и длинный тоннель. Однажды стук прекратился. Просунули оптический щуп, дятел лежал без движения, распластав крылья, втянул когти, прижал лапки к брюшку. Глаза открыты, подернуты матовой пленкой. Дятел умер. Из тоннеля можно было уловить слабый аммиачный запах. Когда тоннель расширили, и сделали там, где он заканчивается, основательную дыру, в ноздри ударил сильнейший запах аммиака, сбивая с ног. Едва не задохнулись первопроходцы. Когда этот трупный запах многовековой улетучился, вошли в склеп. На каменном столе лежал скелет. Плоть полностью сгнила, испарилась, съедена паразитами, которые от бескормицы погибли и превратились в труху, поднявшуюся тучей трухлявой пыли от ветра через пролом. Остались прогнившие латы, остатки ткани. На руках скелета надеты перчатки, абсолютно неповрежденные, замечательно сохранившиеся, даже поблескивающие в сумеречных сполохах от подсвеченных стен. Благодателям эти перчатки нужны были, чтобы проникнуть в электрический мир. Они хотели знать, откуда идут видения, справедливо, полагая, что связано это с Красной Дугой. Они хотели попасть в электрический мир, но не сами (это и невозможно), а через электрического двойника. Связь держать через фотонную нить, собирая излучение двойника по защищенной линии в фотонно-информационную призму. Перчатки переметные нужны, чтобы аккумулировать электрическую материю, иначе она рассеивается в пространстве, создавая статическое электричество, присутствующее везде и участвующее во всех феноменах. Перчатки создают из уплотненной электрической материи голем по образу хозяина (человека надевшего перчатки), создают с ним фотонную связь через фотонную нить, тело помещают в фотонный кристалл, кристалл вставляют аисту в клюв, до тех пор, пока тело не перетечет в Дугу.

Перчатки переметные хранились в особом ларце, обтянутом кожей, обработанной толием. Толий защищал их от болезнетворного излучения, создаваемого живыми организмами города. Этот флюид жизни поглощал энергию перчаток, которые были сверх-жизнь, т. е. не-жизнь. Надетые на ком-нибудь, они вступали в симбиоз с хозяином и, таким образом, получали защиту от флюидов жизни, в свою очередь делая хозяина неуязвимым. Ларец хранили в коричневом лесу, в дупле дуба-жирафа, подальше от людей, так излучения меньше. Где тот дуб находится знали только лишь несколько человек. Дупло дуба замаскировано невидимой тканью-хамелеоном, принимающей цвет и форму поверхности, и затвердевшей. Чтобы снять ткань нужно сделать круговое движение ладонью по его поверхности, будто замок открываешь. Даже коричневые не догадывались, что в дубе дупло.

Хартрейн возлежал на огненных подушках. Приятное тепло с легким покалыванием, едва родившихся, и очень игривых молний, погружало тело в приятную истому, расслабление электрических ганглий, вызывая потусторонние видения.

— Почему так темно? Что случилось? Ульма! — кричал Хартрейн, беспокойно озираясь в темноте.

— Электрический лес погас. На моей памяти это впервые. Неужели сукровина закончилась? Не может этого быть! Зелы зависят от нас, они не допустят опустошение резервуара. Что делать? Эля не приложу.

Электрический лес включился так же неожиданно, как погас. На краю леса обнаружили тело ребенка, похожего на лепестрида. Ребенок был в состоянии каталепсии. Нашлись лепестриды, которые вопили, словно ужаленные: Это дар электрического леса, несите его в город!

Лепестриды — страдающие бледной немочью, полуразумные сущности, которые занимаются выращиванием молний. Молнии порождают шлак-оборотни, потому что их безумной энергии достаточно, чтобы создать электрическую дыру — мост между двумя мирами. Сумасшедшая аура, возникающая в лаборатории, где выращивают молнии, накладывает отпечаток на лепестридов, они становятся заторможенными и очень бледными, как замороженные молнии, и лицо словно маска, на которой ни единого движения ни единого мускула. Младенческие молнии шлак-оборотни извлекают из электрической дыры, и их необходимо выращивать, поместив в сверхпроводник, чтобы предохранить от перегрева по причине очень больших токов. Иногда сквозь дыру можно видеть смежный мир. Он представляет собой переливчатые цвета, и более ничего там нет.

Ребенка принесли в электрический лес элекары (поглотители света), о которых обитатели электрического