Динамит для сеньориты - Елизавета Паршина

Но вот из-за поворота вынырнули два небольших броневика. Проехали быстро. Шофер одного из них что-то крикнул нам, но не остановился. Внутри мелькнули офицерские фуражки. И снова дорога пустынна. Вскоре подъехали к маленькому поселку, расположенному на самом берегу. Затормозили у первого попавшегося на окраине дома, где и оказался штаб войск, оборонявших Фуэнхиролу. Часового в дверях не было. В темноватом длинном зале с гулким каменным полом только один человек. В ярких лучах солнца четко вырисовывались на фоне окна острые плечи с погонами и гордо приподнятая голова. Услышав наши шаги, он резко обернулся. Не молод, но красив и строен. Тонкий крупный нос, глубокие серые глаза и очень темный цвет лица. Мне показалось, что он хотел опустить руку на кобуру пистолета. Возможно, что он этого не сделал из-за появления женщины. Я поторопилась представить Артура, опасаясь, что полковник примет его за немца. Вообще говоря, мы и сами не были защищены от встречи с неприятелем, слишком необычной была обстановка. Командиры обменялись осторожными вопросами, а я пыталась сделать непринужденный вид, каждую минуту готовая внести в план поправки в случае непредвиденных осложнений. Оказалось, это был командующий данным участком фронта, прибывший сюда всего за полчаса до нас; о назначении советником Артура ему в штабе ничего не сказали. Штаб полка действительно исчез, от него остались на месте только вестовой и телефонист. Двоих офицеров полковник тотчас же по прибытии послал на позиции выяснить обстановку и установить связь.

— Я так задумался, что не слышал сначала шума ваших шагов, — оправдывался он.

Задуматься полковнику было о чем. Людей нет, на столе груда бумаг и карт. Принимать «дела» решительно не у кого. Командиры начали рассматривать карту расположения войск на участке. На ней была масса отметок, из которых можно было заключить, что на позициях, выдвинутых на пятьдесят километров западнее по берегу моря и на десять-пятнадцать километров в сторону гор, занимают оборону два батальона, численность которых приближается к составу рот. Одна рота расположена в горном проходе на дороге к Мундо. Резерва никакого. Машин в распоряжении как штаба, так и войск нет, средств связи тоже нет. Однако надо было что-то предпринимать. Командиры разложили карты и начали прикидывать план обороны участка, предполагая, что занимаемые утром позиции еще удерживаются. Если солдаты отступили, они должны были пройти мимо Фуэнхиролы. Но это весьма предположительно. Они могли отойти горами, как только стало известно, что штаба нет. Полковник предложил нам выйти посмотреть на позиции издали. Перешагнув порог, я невольно вздрогнула и остановилась: с открытого моря, густо дымя, приближались два фашистских крейсера. Первый подошел так близко, что можно было рассмотреть людей, суетившихся на палубе. Даже не искушенному в военном деле человеку было ясно, что на борту десантные войска. В полукилометре от берега крейсер развернулся и направил стволы бортовых орудий на поселок. Чтобы не обнаружить себя, мы по одному перебежали до ближайших кустарников и оттуда стали наблюдать за этими маневрами. Поселок, видимо, был покинут жителями, и там никакого движения не наблюдалось.

Второй крейсер остановился и тоже развернулся. На «Канариасе» восемь восьмидюймовых орудий главного калибра.

— Ближе они не подойдут, — сказал полковник, — здесь мелко. Очевидно, будут высаживать десант на катерах.

Прикинув расстояние, я сообразила, что в этом случае мы успеем добежать до нашей машины… Это меня успокоило. Стало ясно, что мы, по всей вероятности, останемся здесь до окончательной развязки втроем, имея в резерве двух бойцов и шофера… Оставалось надеяться, что десант почему-либо не высадится или высадится в другом месте, отчего, наверно, легче не будет, но все-таки…

— Если бы наше положение было безнадежным, поступил бы приказ об отступлении, — вяло утешал Артур.

Эти слова адресовались, по-видимому, мне для успокоения. Все понимали, что положение безнадежно, но приказа об отступлении не было. Мы еще не знали, что в это время штаб Малагского фронта выехал из города, никого не предупредив. Был час дня.

Насмотревшись на далекие горы, где еще могли быть бойцы республиканской армии, и на четкие силуэты крейсеров, мы вернулись в штаб. На пороге нас встретил вестовой.

— Вам велено немедленно возвратиться в Малагу, — обратился он к Артуру.

Артур пожал плечами. Ехать, конечно, придется, приказ есть приказ, но прежде он решил связаться со штабом и выяснить, в чем дело. Телефонист приник к аппарату, а командиры начали договариваться о дальнейших действиях. Малага не отвечала. Несколько минут телефонист пытался установить связь, потом безнадежно опустил трубку.

— Малага не отвечает.

Вот как, даже городская станция не отвечает…

— Должен был остаться хотя бы дежурный, — робко заметила я. Артур посмотрел на меня, как на последнюю тупицу, и отвернулся к окну. В комнате воцарилось долгое молчание.

— Давайте поедем в штаб вместе. Там все и выясним, — предложил Артур.

— На мое имя никакого приказа не поступало, — твердо заявил полковник. — Кроме того, там мои люди. Если вы не возражаете, я поеду вслед за вами, скажем, через час.

Артур сделал еще одну безуспешную попытку уговорить полковника, но он остался непреклонен. Проводив нас до машины, он пожал нам руки. Отъехав немного от штаба, мы встретили два грузовика с морской пехотой. Артур с облегчением вздохнул. Но потом оказалось, что они подъехали как раз в тот момент, когда к поселку прорвались фашистские танки. Одновременно начался десант с крейсеров. Бой длился всего несколько минут. Одного из этих матросов мы увидели уже в Велес-Малаге. Это был единственный, уцелевший в том бою. Полковник погиб вместе с ними.

В то время как мы въезжали в Малагу, фронт, на который мы предполагали вернуться, перестал существовать. Малага встретила нас молчанием, необычным в этот предвечерний час. Двери и окна домов плотно закрыты, на улицах никого. Сначала мы направились в дом советника Киселева. Около решетчатых ворот особняка стояли часовые, но дом оказался пуст. Пришлось вернуться к воротам и расспросить часовых. Определенного мы от них ничего не узнали.

— Из дома все выехали, никаких распоряжений мы не получали.

— Наверно, вернутся, — предположила я.

— Наверно, нет… — хмуро ответил часовой.

Снова вошли в дом. Видимо, отъезд был неожиданным и поспешным. В Машиной комнате я увидела ее платья и другие вещи, но никаких признаков сборов в дорогу. Побросав Машины вещи в чемодан, я захлопнула крышку. Артур сказал, что, вероятно, фашисты начали наступление на Велес-Малагу с целью отрезать от республиканской территории весь малагский участок фронта. В этом случае не оставалось ничего другого, как немедленно оставить город и попытаться наладить связь с войсками из Мотриля.

— Если дорога у Велес-Малаги перерезана, нам уже торопиться некуда, — сказал Артур. — Дождемся темноты и выйдем из окружения горами.

Решили прежде всего поесть и собрать, что можно, про запас. На кухне отыскали две булки и кусок колбасы. Пока я заглядывала в кастрюли, Артур погрузил в машину оставшееся оружие и боеприпасы. Паскуаль взял запас бензина. Теперь можно было заглянуть в штаб и попытаться установить, что там произошло. Мы ведь даже не знали, куда штаб девался. Около штаба часовых не было. Двери и окна распахнуты настежь. Ветер шуршит по полу разбросанными бумагами и выносит их в окна… Видимо, здесь ничего не жгли… Больше в городе делать было нечего. Поехали в казарму. Был пятый час. В казарме все уже было готово к отъезду. Ждали нас. Хосе рассказал, что с фронта нас вызвала Маша. Это было уже в последнюю минуту, когда командующий войсками Малагского фронта садился в машину. Артур договорился с Хосе, что отряд немедленно выедет на Велес-Малагу, а мы заедем в госпиталь за нашими ранеными и за семьей шофера Паскуаля. Через минуту мы мчались по горной дороге в военный госпиталь. Там осталось двое наших бойцов. Кое-где слышалась перестрелка, но фашисты, видимо, еще не вошли в город. Наверно, там начали хозяйничать местные реакционеры. Потом мы узнали, что танки фашистов в это время были в пяти километрах от окраины Малаги, но на ночь глядя командование не рискнуло вводить в город войска.