Дети у власти: как мы растим маленьких тиранов, которые управляют нами - Дэвид Эбехард

При интерпретации результатов экспериментов возникает несколько проблем, которые лежат в основе самой теории. Как и в случае с другими теориями, которые кажутся нам очевидными, при анализе мы рискуем перейти из научной сферы в область ненаучных предположений и догадок. Из-за уверенности человека в том, что какое-то явление, интуитивно воспринимаемое им как правильное, и в самом деле верно, он безоговорочно отказывается от поиска других, альтернативных вариантов толкования результатов теста. По этой причине появляется опасность, что теорию объявят истинной, независимо от того, есть ли доказательства ее верности или же они отсутствуют. С другой стороны, при такой позиции человек склонен игнорировать все, что противоречит этой теории.

То, что дети формируют привязанности, несомненно, правда. Но это не означает, что все интерпретации, касающиеся связей, будут верными. Позвольте мне проиллюстрировать свое утверждение при помощи теста на контакт с незнакомцем. Одна фундаментальная противница теории привязанности интерпретировала его так: дети из Уганды имеют более тесную связь с матерями, чем дети из Балтимора, поэтому они больше боятся незнакомых людей. Возможно даже, что такое утверждение соответствует истине. Однако, похоже, для американских детей такая менее слабая связь не представляет никакой проблемы.

Давайте проведем небольшой мысленный эксперимент. Представьте, что ученые установили: дети из Уганды более открытые и свободные, и они совершенно не боятся незнакомых людей. Не возникло бы тогда искушение объяснить такое явление тем, что у африканских детей установились более тесные связи со своими матерями и поэтому они не испытывают страха перед незнакомцами? Я не утверждаю, что данные были интерпретированы неправильно, однако далекоидущие выводы мы сделать не можем. Несмотря на то что в этой сфере действительно проводились некоторые опыты, есть вероятность, что специалисты интерпретировали результаты таким образом, чтобы они совпали с первоначально выдвинутым предположением. А их действительно возможно интерпретировать так, как человек считает нужным. Есть также много возможностей впасть в заблуждение, даже если у человека появляется интуитивное чувство, что все соответствует истине.

Наиболее важным моментом теста на контакт с незнакомцем является реакция ребенка на возвращение матери. Впрочем, было бы нелишне поразмыслить и над этим. Действительно ли так важно, что ребенок начинает плакать, когда мать уходит, и успокаивается, когда она возвращается? Можно предположить, что так оно и есть. Интуитивно мы полагаем, что такая реакция свидетельствует о тесной связи, установившейся между матерью и ребенком. Даже если все это правда, тест, однако, ничего не сообщает о том, какие еще привязанности есть у ребенка. Возможно, отношения ребенка с матерью вовсе не являются такой уж важной жизненной необходимостью, возможно, у него есть более крепкие привязанности. Но в этом случае основа теории привязанности начинает шататься. Если посмотреть на другие исследования в этой области, то под сомнение можно поставить многое.

Во-первых, есть целый ряд исследований, которые показывают, что дети, у которых вообще не было возможности сформировать привязанность к родителям, в конечном счете все же смогли влиться в нормальную жизнь и наладить отношения с другими людьми. Кроме того, есть много детей, которые постоянно вступают в отношения с разными взрослыми. Мои дети, например, не испытывают никаких проблем с установлением связей с воспитательницами в детском саду.

В большинстве случаев с другими взрослыми дети проводят еще больше времени, чем с собственными родителями. Несмотря на это, они, похоже, все же воспринимают как людей первостепенной важности именно отца и мать.

Какое-то время родители находятся для ребенка на первом месте, но так продолжается лишь до тех пор, пока дети не заводят друзей и не начинают общаться со своими сверстниками. В соревновании за внимание ребенка родители быстро проигрывают, и вскоре их вообще сбрасывают с пьедестала. Мне самому приходилось снова и снова признавать, что мои дети примерно с трехлетнего возраста предпочитают общество друзей. Я и сам часто вспоминаю своего лучшего друга, с которым мы росли вместе с трех до двенадцати лет. Мы думали об одном и том же, и даже походка у нас была одинаковой. Десять лет спустя мы случайно встретились в Гётеборге. Я жил там постоянно, а мой друг искал съемную квартиру. Я только что развелся с первой женой и, разумеется, пригласил друга детства пожить к себе. Мы начали с того, что круглые сутки напролет играли в игры, как делали это много лет назад. И так продолжалось почти два года. А когда я пытаюсь вспомнить имя любимой воспитательницы из детского сада (по Боулби, дети должны помнить имя воспитательницы всю жизнь), у меня ничего не получается. Все это очень ясно показывает, что логика теории привязанности не так уж очевидна.

Но я хорошо помню, как зовут мою мать. У меня отличные отношения с родителями. Понятно, что, когда я приезжаю к ним, я веду себя не так, как в своей повседневной взрослой жизни. Как и многие из нас, в доме родителей я играю роль ребенка, как бы возвращаясь на много лет назад. Когда мы находимся вместе, они влияют на мое поведение, если же их нет рядом – нет. Каждый человек ведет себя по-разному в различных ситуациях. И я со временем изменился, как меняются все прочие люди. Мы охотно копируем жесты и манеры других людей, которых встречаем в разных ситуациях, и в различных обстоятельствах ведем себя по-разному. В обществе одних людей мы поступаем так, в обществе других – совсем иначе. Я очень хорошо умею приспосабливаться к окружению. Похоже, эта способность и является отличительной особенностью человека разумного.

Луэлла и Уинторп Келлоги в 1930-х годах провели известный эксперимент. Они привели домой самку шимпанзе по имени Гуа и начали воспитывать ее вместе с собственным сыном. Эффект был вовсе не таким, на который рассчитывали ученые, которые, вероятно, надеялись, что обезьяна выучит английский язык. Не выучила, зато сынишка исследователей начал общаться на языке шимпанзе. В результате Келлогам пришлось прекратить эксперимент. Впрочем, вреда от него ребенку не было никакого. Маленький Келлог, разумеется, научился говорить на родном языке, и его развитие пошло по вполне обычному пути, что является наглядным примером великолепных возможностей человека к имитации, а также способности его мозга к приспособлению к внешним обстоятельствам.

Противники детсадовского воспитания утверждают, что в течение первых трех лет жизни ребенок должен проводить гораздо больше времени с родителями – главными (и первичными) объектами привязанности, чтобы уже потом беспроблемно влиться в детский коллектив. В своей аргументации они ссылаются на статистику. А статистика якобы утверждает, что у тех, кто посещает детский сад, развивается заметно больше психических проблем.

Однако такие данные не всегда корректны. Проблемы могут быть вызваны совсем другими причинами. И стоит, конечно, принять во внимание, что список психических отклонений в последнее время был значительно расширен. Я так думаю, что теперь вообще сложно признать кого бы то ни было душевно здоровым.

В моей работе психиатра мне приходилось несколько раз в неделю принимать пациентов, сталкивавшихся с какими-нибудь проблемами. Каждый, кто считал, что пережил какую-то травмирующую ситуацию, тотчас же норовил поставить себе диагноз, и мне, профессиональному психиатру, подчас было сложно этот диагноз опровергнуть. Мы все чувствуем себя подавленными и несчастными, это симптом или нет?