Побег - Кирилл Шелестов

— Дружище! — заорал он, как только к нему вернулся дар речи. — Какими судьбами?! Домой решил вернуться? Слушай, а ты хорошо подумал? — он многозначительно понизил голос.

— А чего мне опасаться?

— Храповицкий тоже думал, что нечего! — возразил Боня. — А ему браслеты на клешни — и на кичу!

Боня вздохнул, с отвращением выплеснул на пол минеральную воду из оставленного стюардессой пластикового стакана, затем налил себе немного коньяка и залпом проглотил.

— Вот какие после этого могут быть демократические реформы? — вслух пожаловался он. — Да никаких реформ! Туфта одна! Менты творят, что хотят, хуже, чем при Сталине. Девушка! — на весь салон заорал он стюардессе. — У вас закусить что-нибудь найдется или нам рукавом занюхивать?

— Скоро будет горячий ужин! — попыталась она его урезонить. — Мы еще не набрали высоту.

— Когда наберем, поздно будет! — скептически заметил Боня. — У нас в стране не успеешь высоту набрать, как тебя раз — и по шапке! Погоди! — спохватился он. — А давай мы с тобой Гаврика напряжем. Он нам мигом все разведает.

— Какого Гаврика? — спросил я, гадая, кто из влиятельных московских чинов скрывается за этим экзотическим прозвищем.

— Ну вот, парнишка меня провожал в костюме. Мор-дастенький такой. Близкий наш. Он в МЧС там, у министра правая рука. Вроде как личный помощник по общим вопросам. Ну, ты понял, да? Провернуть что-нибудь втихую, бабки принять, рамсы развести. У них в министерстве в прошлом году что-то не срослось. Кому-то они в срок не заплатили. И солнцевская братва хотела у них вертолеты за долги отжимать. Там народ отмороженый, им по барабану: министерство или частная лавочка. Должен — отдай. А прикинь, страна без военной техники останется! Нормально, да?! Вот Гаврик к ним на стрелки гонял, отмазывал. Нет, даже не спорь, — предостерег он меня, хотя я и не собирался этого делать. — Гаврик в Москве большими делами ворочает. Ты видел, как он самолет задержал?

— Так это он задержал? А я думал, полковник.

— Да какой полковник?! — небрежно отмахнулся Боня. — Генка, что ли? Генка у Гаврика за шныря. Телок организовать да шашлык пожарить. Мы сегодня в кабаке засиделись, а когда в аэропорт-то дунули, глядь, повсюду пробки. Ну, Гаврик звякнул кому надо. Обождите, говорит, с вылетом. Тут близкий наш опаздывает. Ему отвечают: да нет базара! Сидите, там, сколько хотите. Отдыхайте. Хоть международной политикой занимайтесь, хоть водку пейте. Мы рейс придержим. Летную погоду вам дадим. Ха-ха! Если надо, руками тучи разгоним.

— И много Гаврик берет за свою помощь? — поинтересовался я.

Как только речь зашла о деньгах, Боня напустил на себя деловой вид.

— А вот этого тебе сейчас никто не скажет, — развел он руками. — Может, очень много, а может, и нет. Сначала надо все до конца выяснить. Но ты не бойся, Гаврик с меня лишнего не возьмет. Так, чисто символически, чтобы расходы окупить. Ты мне на днях занеси тысяч триста баксов. Я их Гаврику передам при случае. Мне все равно на той неделе к ним по делам лететь. А как он досконально разберется, скажет, сколько еще надо.

Триста тысяч долларов за то, чтобы вникнуть в проблему, с меня еще никогда не запрашивали. Вероятно, Гаврик был уж очень мордастой персоной. Мордастее всех, кого я знал прежде.

— А какие гарантии? — спросил я, поражаясь про себя Бониной наглости.

— Гарантии? — удивился Боня. — Да кто же в таких делах тебе гарантии даст? Ты сам подумай, сколько народу вы разозлили! И Гозданкера, и Лихачева, и Черномырдина!

— Черномырдина-то мы как обидели?

Боня спохватился, что перебрал. Выигрывая время, он снял очки, задумчиво протер их и снова водрузил на кончик носа.

— Черномырдин там всему причина, — таинственно заговорил он, явно сочиняя на ходу. — Храповицкий Вих-рову капусту вгрузил, а Вихров Черномырдину не донес. Зажал. А того жаба задавила. Вот он и полез в бутылку. Взял, да и одернул Вихрова. Дескать, ты тут без меня людей назначаешь, а я их на Воркуту отправляю. Знай, мол, кто в доме хозяин. А крайним остался, само собой, Храповицкий!

Должно быть, подобные нелепые истории уже вовсю гуляли по Уральску. Впрочем, для общественности были не столь важны истинные причины наших злоключений, как то, сколько можно из нас выжать. Доить нас, похоже, собирались все: и Дергачев, и Боня, и Гаврик. Я бы не удивился, если бы к армии желающих и в самом деле успел примкнуть Черномырдин.

Продолжать этот разговор не имело смысла.

3

— Что там у вас с «Золотой нивой»? — полюбопытствовал я.

— Кранты! — с чувством выпалил Боня. — Раздербани-ли контору! Весь Уральск на ушах стоит и пол-Москвы в придачу! Нет, ты только прикинь: к нам на следующей неделе Ельцин прилетает, а у нас такой шухер происходит.

Было очевидно, что шумный крах фирмы, в руководстве которой он принимал непосредственное участие, наполняет его гордостью.

— Ельцин прилетает? — машинально переспросил я.

— Ну, да, ты что, не слышал, что ли?! На автозавод. Гаврик говорит, что он завод хочет под себя забрать. Половину зятю отдать, половину — Березовскому, чтобы они там вместе рулили. По всей губернии сейчас срочно порядок наводят, а тут — на тебе! Как будто специально к его приезду подгадали!

Боня так возбудился, что выпил еще.

— Звонят, значит, мне в понедельник с утра пораньше, — начал он рассказывать, облизнув усы. — Дескать, беда! Владика убили! Срочно приезжай в офис. А я после вашего конкурса — ну, натуральный труп. Башка раскалывается, в глазах — черно. Накануне, считай, ведро выхлебал! Кого убили, зачем? Ничего не соображаю. Ну, кое-как оделся, прилетел в контору. А там — атас! Повсюду менты. Чего-то ищут, документы изымают. Наших сотрудников по кабинетам распихали, те сидят молча, трясутся. Все горем прибитые. И Владика всем жалко, и никто не ведает, как теперь карта ляжет. Я, конечно, к Раздолбаеву. Ну, к этому, генералу нашему. К Горемы-кину. Думаю, может, он что-нибудь слышал. Президент все-таки! — Боня безнадежно хмыкнул. — Эх, и откуда только такие берутся?! Сидят у него два сыча из прокуратуры, а он на них полкана спускает: дескать, срочно ищите убийц! Я требую, чтобы из Москвы бригаду прислали! И зычно так разоряется! Я ему говорю: «Слышь, ты! Кончай лаяться, от твоего крику в голове звенит, а толку нет. Ты по сути что-нибудь знаешь?» Ну, он еще хуже разорался, а я к себе пошел. Опохмелился маленько, Владика помянул, земля ему пухом! — Боня тяжело вздохнул и перекрестился. — Дунул чуток, чтобы в голове прочистилось, — он сделал пальцами характерное движение, обозначающее курение анаши. — Выхожу в коридор, а мне навстречу Черносбруев летит. Помнишь его? Главой администрации Центрального района был, еще против Кулакова мэром хотел избираться?

— Конечно, помню, — кивнул я. По поручению Храповицкого именно я отвечал за те выборы и вряд ли когда-нибудь их забуду.

— Он у нас тоже бабки держал. Видать, услышал насчет того, что Владика укоцали, и с перепугу примчался деньги забирать. А менты как раз вместе с генералом и главным бухгалтером вниз направляются, сейфы осматривать. Мы с Черносбруевым к ним и пристроились. У нас в подвале три здоровенных таких гроба стоят, пуленепробиваемых, наверное, по тонне каждый. Их иной раз под завязку капустой забивали. Ну, вот, открываем мы сейфы, а там, — Боня выдержал театральную паузу, — пусто! Голяк, в натуре! Вообще ноль! Представляешь, да? — Боня восторженно хлопнул себя по коленке. — Чисто сработано! У генерала сразу челюсть отпала. Он на главную бухгалтершу нашу с кулаками бросается: «Где деньги? Отвечай, бикса!» А с той что взять? Пожилая баба, ее то в жар бросает, то в холод, губы трясутся, лопочет, мол, Владислав Ефимович лично деньги забрал. Еще в пятницу вечером. Куда-то хотел отвезти, кому-то отдать, сказал, что срочно. Вот, дескать, такая-то сумма там была. У меня, мол, все записано.