Северный витязь - Александр Тамоников

– А что ж ты, Илья, не служишь своему князю Владимирскому? – спросил второй боярин. – Или невзлюбил он тебя, или прогнал, или ты чего бесчестного в Киеве ищешь?

– Ты мне имени своего не назвал, а расспрашиваешь, – сказал Илья, старясь не хмуриться.

– Я тебе назваться должен? – зло прищурился боярин. – А кто ты есть таков, чтобы мне указывать? Как пришел, так и провожу со двора. Не посмотрю, что на тебе облачение ратное да сабля дорогая на поясе.

– Я не ссоры искать сюда приехал, – нахмурился Илья и стиснул рукоять сабли. – Перед князем Владимиром предстать, службу ему служить. А Владимирскому князю я служить не хочу, потому как не хочу раздору меж князьями русскими. И многие сильные вои едут нынче в Киев. Земля русская защиты требует, взывает к каждому, кто может в руках меч держать.

– Погоди, – остановил боярина второй. – Негоже так выпроваживать, если человек послужить хочет. Хочешь знать, с кем говоришь? Это боярин Иван Глызарь, а я воевода киевский Роман Войтишич. Коли служить хочешь Владимиру, то должен слушать нас и почитать за старших над собой. Место мы тебе определим.

Воевода махнул рукой, и сверху сбежал, быстро топая ногами, как горох по ступеням ссыпался, молодой безбородый дружинник.

– Проводи этого воя на конюшню. Скажешь, что я приказал ему там место найти, – велел воевода и добавил еще что-то вполголоса, чего Илья не расслышал.

Не понравилось Илье обращение. Не так он себе видел свой приезд к князю. Да и спорить нельзя. Коли это и есть воевода, так его и слушать придется, потому как в ратном деле он тут старший, он тут голова, князем над дружиной своей поставленный. А вот боярин с длинными усами Илью разозлил сильно. Даже оскорбил, но не то время, чтобы обиду копить. Да и не заслужил Илья еще при дворе князя уважения к себе. Понимал он это, но все же слова боярина жгли огнем.

Отвязав Бурку, Илья повел его следом за дружинником. Они обогнули княжеские хоромы и направились к конюшням, что стояли в отдалении. Илья разглядел в загоне больше десятка коней.

Знать, это кони ближней дружины. Гридней княжеских. Уж не сюда ли меня хочет воевода определить? Не при князе ли он меня хочет оставить? Вот уж я бы послужил, оживился Илья, подумав о такой удаче. Эх, совета бы спросить, куда это Сила запропастился?

Молодой дружинник окликнул кого-то, и из ворот конюшни вышел бородатый мужик в распоясанной рубахе и с обширным чревом. Он выслушал, что ему, посмеиваясь, наговорил на ухо дружинник, покивал головой и жестом подозвал Илью к себе.

– Экий ты медведь уродился, – разглядывая Илью, проговорил мужик. – Ты мне тут всех коней распугаешь. Но, коли так велено, приму я тебя. Своего коня тут не ставь. Тебе место найду, соломки подстелешь и мягко будет. А чудище свое лохматое отведи вниз на сенной базар, где мужики телеги ставят. Там и коня своего определишь на постой.

– Ты кто ж таков будешь? – пророкотал недобро Илья, и мужик тут же беспокойно забегал глазами. – Ты кому соломки подстелить велишь? Меня прислали коня своего к тебе в стойло поставить. Я ратную службу служить князю Владимиру прибыл! А ты меня конюхом посчитал?

– Как мне велели, так я и делаю, – попятился бородач. – Ты меня тут голосом не пугай, а то вмиг стражу кликну, так отведаешь палок. Думаешь, управы на тебя не найдется?

– Кем тебе велено меня в конюхи принять? – прищурился Илья, стиснув кулаки и едва сдерживаясь, чтобы не схватить бородатого за рубаху и не встряхнуть так, чтобы зубы лязгнули.

– Известно кем! Воеводой Романом. А ты что думал? Кто тебя знает, откуда ты приехал, что ты за человек. Думаешь, до князя тебя сразу допустят?

Илья зарычал, стискивая зубы, и круто повернулся на каблуках. Он понимал, что старший конюх в его бедах и обидах невиновен. Он сам человек подневольный, хотя сало с него согнать не мешало бы. А вот боярину да воеводе хотелось бы втолковать, что негоже так поступать с человеком, который пришел ратную службу служить. Но хитрым своим умом Илья понимал и другое: сойдись он сейчас с тем же воеводой княжеским грудью, поспорь с боярином, и не видать ему больше службы ратной, да и в конюхи не возьмут. Отворотят от порога на все четыре стороны.

Илья вскочил на Бурку и, ударив пятками под бока, погнал прочь от княжеского двора, едва не сбив у ворот двух пеших дружинников. Он не знал, что в это самое время Сила Чеботок стоял перед воеводой и чуть ли не рубаху на груди рвал, убеждая, что нельзя так было с Ильей поступать. Выслушать его надо было, испытать, а не на конюшню отправлять. Что такие вои всегда в цене и уважения к себе требуют. А когда Илья проскакал мимо и исчез на своем коне за воротами, Сила только махнул рукой и бросился к своей Златке. Он вскочил в седло, даже не коснувшись ногой стремени, и тут же сорвал лошадь с места в карьер. Илью он догнал уже в нижнем городе среди мастеровых дворов.

– Постой, Илья! – кричал вослед другу Сила. – Остановись, не серчай на воеводу!

Илья натянул поводья и повернул коня к Силе. Тот подскакал, осадил Златку так, что она присела на задние ноги. Подъехав к Илье вплотную, Сила положил ему руку на локоть.

– Ты прости меня, Илья Иванович, не ждал я, что воевода так поступит. Ты зла на сердце не держи, не все просто, не каждого к князю допускают. Не успел я выйти вовремя, задержали меня, а то бы замолвил за тебя слово, остановил бы воеводу, не нанес бы он тебе оскорбления.

– Все правильно, Сила Михайлович, – угрюмо ответил Илья. – Не кори себя, не терзай душу свою. Твоей вины тут нет. Воевода тебя не послушал? Ну что же, тогда я сделаю так, что меня не только воевода, но и сам князь приветит. Прощай, может, скоро свидимся с тобой, друг Сила.

– Куда ж ты?

– Не спрашивай пока, – повернув коня, крикнул Илья. – Потом сам все узнаешь!

Понурый Сила медленно тронул Златку и поехал назад на княжеский двор. Настроение у дружинника было хуже некуда. Илья ему нравился своей бесшабашной удалью и готовностью помогать незнакомым людям. Помогать только потому, что человек в беде, что ему нужна помощь. А еще Сила не встречал на своем веку воинов, обладавших такой силищей, как у Ильи. Такого воина в дружину Владимира с радостью надо было бы взять, а не отворачивать его, не насмехаться над ним.

Не доезжая до ворот, Сила вдруг натолкнулся на своего сотника Алексу Всеславича. Дружинник настолько погрузился в горькие думы, что не заметил его.

– Ну-ка, погоди, Чеботок, – поймал Златку за повод сотник. – Сказывай, что ты там натворил возле княжеских хором.

Сила поднял глаза на Алексу, потом на двух дружинников, которые верхами держались за спиной сотника. «Эх, да не за мной ли они, – подумал он. – Никак велено меня в погреб посадить за своеволие и смелые речи. Эх, воевода, воевода! Так с лучшими своими дружинниками негоже поступать, слушать надо, ведь не ради своей мошны старался».

– Сердцем я говорил, не разумом, Алекса, – вздохнул Сила. – Ты прости, что гнев и на твою голову вызвал. Только ведь я хотел как лучше, я ведь сильного и честного воина привел. А они… – Сила сокрушенно махнул рукой. – Если он нездешний, так и веры ему нет? Значит, надо его на конюшню отправлять, так? Ты бы видел его, какая у него силища! И в бою умелый воин. Рассказывал он честно. Его бы посмотреть, как он на мечах бьется, каков в бою, потом уж думать, куда и зачем посылать. А они сразу на конюшню.