Рассадник добра - Светлана Дмитриева

Перед тем как ступить на аккуратно подстриженную — вероятно, магией, а не газонокосилкой — полянку, Гимар замешкался и обернулся к своей спутнице с непередаваемой тоской во взгляде.

— Тебе точно нужно к Бо? — спросил он. — Или, может, все-таки передумаешь? Может, не нужно? Что-то мне страшно...

Машка уже не была твердо уверена в своем желании видеть предводителя местных разбойников. Ей не нравился лес, не нравились отношения в банде, и кроме того, Машку снедали нехорошие предчувствия. Однако она упрямо помотала головой. Во-первых, всякое дело нужно доводить до логического конца. А во-вторых, ей бы не очень понравилось, если бы Гимар решил, что ей тоже страшно.

Разбойник тяжко вздохнул, провел рукой по воздуху, словно отводя невидимую завесу защитного полога над поляной, и сделал приглашающий жест. Машка выдохнула и решительно шагнула внутрь. Посреди поляны росло забавное дерево, похожее на пальму с совершенно прозрачными листьями или на громадный зонтик из полиэтилена. Под зонтиком стояли заросшие, непрезентабельного вида мужчины и о чем-то негромко переговаривались. Видимо, строили разбойничьи планы.

Пахло свежескошенной травой. Прозрачные листья пальмоподобного дерева дробили солнечный свет на маленькие радуги. Огромные глазастые стрекозы маленькими вертолетами проносились над головой. Мир представлялся бы Машке прекрасным, если бы не вопиющая дисгармония в лице волосато-вонючего мужика с холодными, как сухой лед, глазами, к которому и подвел ее Гимар. Мужик пах тухлыми яйцами и чем-то химическим. От этого резкого ненатурального запаха в носу щипало. Машка чихнула и уставилась на него.

— Бо, я девку привел, — печально сказал Гимар, мелко трясясь. — Крути мою голову, не мог не привести.

Вонючий, вовсе не похожий на знакомых Машке лощеных московских бандитов. Бо сразу подобрался, как кот, и ощупал Машку настороженным взглядом. В сообразительности ему нельзя было отказать. Неудивительно, что такой тип оказался предводителем банды. Родись он в Москве, непременно стал бы банкиром или вообще президентом какой-нибудь банановой республики.

— Привет, Бо, — сказала Машка. — Я тут побродила по дорогам и решила к тебе податься. Ты, говорят, известный авторитет в этих местах.

На лесть обычно покупаются все. Вопрос только в дозировке этой самой лести. Кажется, Бо к ней был привычен. Он пожал плечами и хмыкнул.

— Голова, — продолжил Гимар. — Она, кажись, разумцовая. Вона как говорит.

— Авторидед, говоришь? — пробормотал Бо, сделав вид, что задумался. — Нет, милая, я еще живой. Не дождетесь!

— Я не в этом смысле, — испугалась Машка. — Авторитет — значит известный, уважаемый человек.

— Это верно, — согласился разбойник. — Я уважаемый. А вот кто ты, это еще вопрос. Будем разбираться.

Недружелюбно он это сказал, неприветливо. Глаза у него стали совсем нехорошие — чересчур умные для рядового средневекового разбойника. Равнодушные и неподвижные, как у мертвеца. И запах, будто от очень несвежего покойника. По крайней мере, как Машка себе этот запах представляла.

— Бо, она разумцовая, — подал голос Гимар из-за Машкиной спины. Голосок у него был тоненький и перепуганный, недостойный настоящего мужчины. Он так и не решил, кого боится больше: начальника или гнева бога.

— Сейчас, парень, сообразим, — неласково отозвался Бо, — разберемся, кто здесь разумцовый, а кто так... отлить вышел.

Он прищелкнул пальцами, бросив взгляд на группу разбойников. Щелчок получился звонким и эффектным — Машка даже позавидовала. У нее так ни разу не получилось. Мужичок, настолько приземистый и заросший зеленой бородой, что назвать его иначе, чем пенек с глазами, было невозможно, солидно прокашлялся и угнездился рядом с Бо.

— Эй, Боско, — негромко позвал разбойник. — Скажи, видит ли нас Разумец или его око устремлено куда-то еще?

Пенек закатил глаза и судорожно забурлил горлом, словно вчерашняя гулянка его уже перешла в стадию сегодняшней похмельной агонии. Периодически руки его слабо подергивались и принимались шарить в воздухе, но ничего, конечно, не находили. Прочие разбойники благоразумно стояли на приличном расстоянии от шамана. Спустя некоторое время из его зеленой внушительной бороды выскочила ошалевшая сороконожка, шлепнулась на землю и убежала со всех своих сорока ног. Боско булькнул в последний раз и пришел в себя. Бо смотрел на него холодно и выжидающе. Шаман солидно прокашлялся и покачал головой.

— Нет, хозяин. Разумцу нет дела до нас. Сейчас, по крайней мере.

— Совок ты, Гимар, — пренебрежительно процедил Бо. — Спутал божьего посланника с хитрой девкой. Девка-то тебя на плечи набросила, вокруг себя платком повязала.

И все засмеялись — громко, хлопая друг друга по плечам и добродушно переругиваясь. Только сейчас Машка осознала, какая чудовищная, неестественная тишина царила вокруг, пока Боско шаманил. Словно действительно происходило что-то серьезное, способное напугать людей не то что до безголосья — до безмысленности.

— У, морда страшная! — погрозила она пеньку.

Тот хмыкнул и на всякий случай отодвинулся от нее подальше.

— Ну и что мы с тобой делать будем, хитрая девка? — ласково спросил Бо, делая шаг к ней.

Ласковость его смотрелась нарочито фальшивой, и Машка почувствовала, как по спине затопали мурашки, а предчувствия, терзавшие ее всю дорогу, оформились во вполне реальное беспокойство.

— Э-э-э... Возьмем в банду и обучим всему, чему нужно? — неуверенно предложила она.

— Неправильно! — отозвался атаман. — Мы будем развлекаться, глупая девочка.

— Ну тогда я пошла, мне пора, и приятно было познакомиться, — засобиралась Машка.

— Куда ж ты пошла? — удивился разбойник. — Ты посмеялась, пора и нам посмеяться. Ты с моими людьми, поиграла, надо и им свое получить. По-моему, так будет справедливо.

Соратники его одобрительно и возбужденно загомонили, став еше меньше похожими на товарищей Робин Гуда, если такое вообще возможно. Их неприятные, звериные, заросшие лица обещали Машке много того, чего она с удовольствием бы избежала. В задних рядах уже кто-то негромко подвывал: возможно, среди «лесных братьев» было место не только людям, но и всякой фэнтезийной нечисти вроде волколаков. Машка икнула, сделала шаг назад и почувствовала, что уперлась спиной в шершавый ствол прозрачной пальмы. Бежать было некуда. Темное мохнатое отчаяние накрыло ее с головой. Казалось, ничего уже нельзя изменить. Машка еле удерживалась от того, чтобы заплакать, прекрасно понимая, что на разбойников ее слезы вряд ли произведут требуемое впечатление.

— А есть мы ее потом будем? — требовательно спросил пенек с глазами.

— Оу-бижаешь! — взвыл кто-то из толпы. — В ней есть нечего-у!

— Хаувас! — прикрикнул Бо. — Держи себя в руках! До смены лун, между прочим, еще очень долго. Еще раз услышу твой вой, будешь сидеть в яме, пока голос не потеряешь. Певец серый, тоже мне.