Окно в Париж для двоих - Галина Владимировна Романова

— Лешка где? — угрюмо поинтересовалась Даша, через великие уговоры выпив чашку бульона. — Что-то не звонит, не приходит.

— Он звонил, у тебя телефон отключен! — И Варька потрясла в воздухе Дашкиным телефоном, тут же нажала на кнопку, дождалась, пока тот загрузится, и тогда только положила на стол. — И заходил он к тебе, ты спала. Кстати, Даш, он тебе ни о чем таком не рассказывал?

— О чем? — напряглась моментально она.

— Ну… Я не знаю… — замялась Варя, села рядом на диван, сжала коленями ладони и уставилась странным взглядом в стену поверх Дашкиной головы. — Странный он какой-то в последние дни. Что-то мутит, на вопросы не отвечает. Я же не просто так тогда в обморок шлепнулась. У него кто-то есть, Дашка, я это чувствую. Он хоть и не признается, но что-то тут не так. Нечисто как-то, я это за версту чую.

— Может, по работе у него что-то. Неприятности какие-нибудь. Он тебе не рассказывал?

Кажется, перед тем как позвонила Косте, она разговаривала с Лешкой, и он что-то рассказывал про работу. Что-то там у него не клеилось, не ладилось, но вот что?

— Ничего он мне не рассказывал! — с раздражением фыркнула Варвара. — У него слова не вымолишь, у брата твоего. Иногда просто послать все к чертовой матери хочется и… А почему ты решила, что у него что-то с работой не ладится, а?

— Ну, я не знаю. Я просто предположила. — Даша замялась, пытаясь вспомнить.

Ведь точно что-то он ей рассказывал. Она еще тогда переволновалась, только бы вспомнить почему. Потом Леха начал раздражаться, пожалев о собственном откровении, свел разговор на сюрприз и…

Черт! А ведь она в Париж должна будет лететь! И скоро уже полетит, Лешка обещал! Но что было перед этим, а? Что он говорил ей про кого-то обиженного, обманутого и проблемного?

Нет, за всеми проблемами с Костей ей ни за что не вспомнить крохотного эпизода, который Лешка поспешил к тому же быстро замять.

— Варя, ты подожди носом хлюпать, — переполошилась Даша такому повороту. — Все еще наладится. Лешка же, он такой… непредсказуемый, сама знаешь.

— Да уж! — зло фыркнула Варя, брызнув слюной в разные стороны.

Схватила со стола свою сумочку, порылась, достала носовой платок, а вместе с ним какую-то фотографию. Некоторое время рассматривала ее со смесью неприязни и любопытства на лице, а потом сунула ее Даше, почти приказав:

— Смотри! Любуйся на своего святошу!

Святоша на фотографии щеголял голым торсом, к которому прочно присосались алчные губы его начальницы Татьяны. Та, к слову, была абсолютно голой. Крупные груди нахально упирались в Лешкин волосатый живот. Руки же Татьяны шарили под полотенцем, которым были обмотаны бедра брата.

— Это у них так производственные совещания проходят, — ледяным тоном пояснила Варя, продолжая высматривать что-то на стене поверх Дашиной головы. — Почему именно в сауне, я не знаю, но что это совещание — точно!

— Ты откуда знаешь? — промямлила Даша, не зная, куда деваться от смущения.

Ну, братец, каков ходок, а!!! Ездил ей по ушам, что он своих ребят и жену Варвару ни на кого не променяет, а сам…

Да ладно бы нашел кого себе поприличнее, а то польстился на Татьяну, с которой в их городе не был только ленивый.

— Слушай, а может, это фотомонтаж, Варь? Ты бы…

— Какой фотомонтаж, какой фотомонтаж, чего ты мелешь, Дашка?! — взвизгнула Варвара, вскочила с дивана и заметалась по гостиной, с излишней театральностью заламывая руки над головой. — О каком фотомонтаже речь, если он сам ничего не отрицает!

— Кто? Лешка? — не хотела, да ахнула Даша.

— Лешка, Лешка! — закивала энергично Варвара, уронив руки вдоль туловища. — Я когда эту фотку в его вещах нашла, чуть сознание не потеряла. Знаешь, как это больно, когда человек, ради которого ты готова на все, берет и просто комкает тебя вот так!

Варькины пальцы с длинными ухоженными ногтями сжались в жесткий кулак. И она тут же потрясла им перед Дашиным лицом, да с таким остервенением, что та не хотела, да подалась назад.

— Этот гад жизнь мне поломал, понимаешь! Он!.. — Варька грязно выругалась. — С этой паскудой, а я горшки его детям в это время подносила!

— Они и твои дети тоже, Варь, — напомнила Даша, прислушиваясь к головной боли, медленно блуждающей под ее черепной коробкой. — И зачем ты мне все это рассказываешь, показываешь, разве я могу что-то изменить между вами?

— Я показываю тебе это потому, что он пропал! — заорала Варька страшным голосом и тут же ткнула длинным пальцем в фотографию, почти проткнув ногтем полную Танькину грудь. — Он пропал с этой сисястой сукой!!! Он не звонит, не появляется второй день! Это знаешь, что может означать?!

— Что? — покорно переспросила Даша.

Лешкина судьба ей не была безразлична. Даже невзирая на то, что она разозлилась на него из-за Кости, даже невзирая на то, что в глубине души осуждала его за шашни с начальницей. Она за него переживала, жалела и чуть-чуть, совершенно немного, оправдывала.

Любить иных тяжелый крест, как сказал кто-то. Варька была как раз из таких. Она была склочной, самолюбивой, корыстной и… некрасивой. Много раз Даша задавалась вопросом: с чего это Лешка польстился на худосочную, несимпатичную девушку, когда рядом с ним сновали толпы покоренных им красавиц? В чем было дело? Однажды, правда, он прозрачно намекнул ей на какой-то свой корыстный интерес, связанный с положением Варькиных родителей, с квартирой в центре города и возможным безбедным существованием под ее крылом, но…

Но не хотелось Даше думать, что Лешка может так вот запросто погубить свой талант, свою красоту ради сотни квадратных метров. И представлять даже не хотелось, как можно ласкать женщину из тривиального чувства благодарности за материальные блага.

На Варьке Лешка все же женился. Сначала появился один сын, следом второй. Все как-то устаканилось, успокоилось, казалось приемлемым, стабильным. Были семейные праздники, дни рождения, смех, счастье, и со стороны совсем не казалось все это наигранным. Лешка ей всегда в таких случаях казался очень искренним и любящим, но как…

Как тогда в эту схему уместить Татьяну?!

Фотография, если она, конечно, подлинная, без затей обнажает их откровенное, не прикрытое ничем желание. И опять…

Если случился грех, зачем его фиксировать, а затем еще и хранить в личных вещах. Умышленно?

— Слушай, Варь, ты не ори, у меня голова сейчас лопнет, — попросила Даша и для наглядности уложила ладонь себе на лоб. — Ты мне лучше вот что скажи… Как это он тебе так вот запросто и заявил? Ну, в том смысле, что это было у них совещание?

— Ну не совсем, может, так, — замялась Варвара, чуть сбавив обороты и понизив голос до нормального его звучания. — Просто сказал, что я дура, раз ничего не понимаю. Что это все в интересах дела и все такое. Я ему: разве мы настолько нуждаемся, что ты обязан трахать эту кобылу?!