Маркус Фастмувер. Вторжение - Ерофеев Владимир

– Ладно, друг! Не кипятись! – пытался успокоить его офицер. – Ты знаешь, сколько я тут таких своих «земляков» с браслетами из родинок каждый день задерживаю? Их тут в Нью-Мексико пруд пруди. Среди «наших» преступники тоже имеются! А почему я должен был вас отпускать? Вы моему приказу не подчинились, затеяли гонки по оживленной трассе на каком-то дурацком броневике, оружия у вас полный салон… Да еще ты, – офицер «проглотил» нецензурную фразу, – средний палец мне в окно показываешь!

Дайрон понял свой промах и поджал губы: «Все, хватит, понял я! Лучше скажи мне, как нас так быстро выпустили?»

Коп пожал плечами: «Я вообще ничего не знаю, мне позвонили и сказали, что я должен приехать в отделение ФБР, забрать вас и отвезти в Неваду».

Офицеру надоел диалог с Дайроном, и он решил сменить тему: «Мы к Гэллапу подъезжаем, тут скоро ваш броневик на обочине валяться будет».

Плимут подъезжал к уже до боли знакомому месту. Асфальт был весь в царапинах, и на дороге все еще валялись какие-то детали от Доджа. Автомобиль стал тормозить и выехал на обочину. Майк нетерпеливо приоткрыл дверь, не дождавшись полной остановки, и впустил в салон облако пыли, чем вывел из себя морпехов и копа. Те дружно, в один голос излили порцию достаточно неприличных выражений в адрес торопыги, при этом чихая и кашляя от забившейся куда только можно пыли. Майк выскочил из машины и сломя голову помчался к груде металла, ничем не напоминающей его бывший Додж «Чарджер». Юноша нервно и суетливо что-то искал, заглядывая то в автомобиль, то под него, то глядя по сторонам вокруг машины, но так ничего найти и не смог.

И это была действительно трагедия. Те шесть алюминиевых банок с «Fastmove-R», которые юноша аккуратно запаковал и положил на заднее сидение Доджа, бесследно исчезли.

Тут подтянулись морпехи и полицейский. Глядя на «труп» некогда культового маслкара каждый из пехотинцев потирал какую-то свою часть тела, ту, которая наиболее сильно пострадала в аварии. Вся троица заговорщиков достаточно сильно побилась, кувыркаясь в автомобиле, и каждый благодарил господа за то, что тот дал им еще один шанс, чтобы жить.

Дайрону надоело наблюдать за Майком, и он окликнул того с явным сарказмом: «Эй, парень! Ты что там, душу “Чарджера” ищешь, что ли? Так она уже давно на небесах у его автомобильного Бога! Или твоей тачке есть за что в ад попасть, а?» Чернокожий морпех рассмеялся и, хлопнув рукой по плечу сержанта, посмотрел на того, ища в нем поддержку. Мерфи повернул голову к горемыке-шутнику и молча покачал ею, давая понять, что в данном случае шутки неуместны.

Майк в отчаянии от того, что поиски были бесполезны, плюнул на песок и подошел к Дайрону: «Ты должен догадываться, что я искал! Это лежало рядом с тобой на сидении», – Майк со злостью смотрел прямо в глаза морпеху. Перед морским пехотинцем Дайроном Джексоном стоял не юноша, а восемнадцатилетний мужчина и разговаривал с ним на равных.

Ворчун понял, о чем идет речь, опустил в землю глаза и виновато пробубнил: «Извини, Майк, сам понимаешь, тогда ни до чего было, чуть концы не откинули, да еще эти вон!» – морпех кивнул на полицейского, делающего вид, что он не слышит их разговор.

Без банок с напитком заговорщики никогда не оживили бы Маркуса Фастмувера. Они могли только попытаться выкрасть его с базы и каким-то образом довезти его в ящике до дома. А что с ним делать дальше, никто не знал, ведь напитка «Fastmove-R» больше нигде не было.

На фоне почти закатившегося за горизонт солнца два морпеха, восемнадцатилетний парень и офицер полиции стояли молча, окружив ничего не напоминающую груду металла.

Майк заговорил первым: «Классный был все-таки Додж Чарджер!»

– Это «Чарджер» был? – не веря, переспросил коп, торопливо подойдя к тому, что когда-то вызывало гордость у мужской половины семьи Дерриков. – Эх, парень, парень! – вздохнул полицейский, заглядывая в салон через оторванный стальной лист. – Был бы я твоим отцом, я бы тебе голову за это оторвал бы! Отцовская, наверное, машина-то… была?

– Угу, – виновато пробубнил Майк. – Он мне ее и оторвет! – юноша закрыл лицо руками, чтобы не показывать свои внезапно нахлынувшие слезы. Он плакал не потому, что боялся гнева отца – юноша очень любил этот автомобиль и сейчас ощущал потерю своего преданного друга. Красный монстр был для Майка даже больше, чем друг, и это невозможно было объяснить словами.

Стемнело. После того как изуродованный до неузнаваемости «Чарджер», брошенный на обочине в придорожной пыли, исчез из вида Майка, прощающегося с автомобилем через заднее стекло отъезжающего Плимута, прошло где-то минут двадцать пять, и четверка въехала в Аризону.

Чернокожему морпеху надоело сидеть молча, и он опять начал доставать полицейского своими вопросами: «А куда в Неваду ты нас везешь? Там поспать и пожрать есть где?»

– В мотель, в Лас-Вегас, – нехотя и коротко ответил ему коп.

– Куда? В Лас-Вегас? – ворчун с усмешкой бросил копу. – Что нам делать-то там без цента в кармане? Твои ребята обшмонали нас с головы до ног! Даже жрачку всю отобрали. А я сейчас слона бы съел! – Дайрон погладил свой давно урчащий от голода живот.

Коп резко, как будто бы вспомнив очень важную вещь, стал извиняться: «Ребята! Черт! Простите! Совсем забыл с этой суетой! Ваш ранец с пайком и всеми деньгами у меня в багажнике».

Это была самая лучшая новость для заговорщиков за почти двое суток, и все трое минут пять не скрывали эмоции радости.

Все испортил ворчун. Он посмотрел на копа и прищурился как бы в недоверии: «Слышь, офицер! Скажи честно, ведь несколько бумажек-то прикарманил, наверное?»

Полицейский резко нажал на тормоз, и сидящие с ним в машине заговорщики чуть не вылетели в лобовое стекло, затем он резко открыл дверь и вышел из машины. Троица слышала, как коп, открыв багажник, что-то оттуда достал и, казалось вложив всю силу вселенной в свои руки, со страшным грохотом закрыл его.

– Вот, держите! – офицер кинул ранец на колени Майка, затем плюхнулся на свое сидение и повернулся к ворчуну: – А теперь послушай меня! Я сейчас высажу вас всех троих здесь ночью, на трассе, и мне абсолютно будет наплевать, что с вами дальше произойдет! Запомни приятель, я не имел и не имею привычки брать чужое! И не суди, мать твою, всех по себе!

После этих слов никто не решался заговорить первым. Мимо пролетали редкие автомобили, и в промежутках между ними наступала убийственная тишина. Недолгую тишину прервал душераздирающий паровозный гудок пронесшегося мимо трака, чуть не оторвавшего открытую дверь Плимута. Все от неожиданности вздрогнули, и тут заговорил Мерфи, обращаясь к полицейскому: «Ладно, приятель, не кипятись, просто надо знать Дайрона, он такой по жизни, и за этими его словами нет никакой злобы, а тем более недоверия. У этого парня шутки такие вот дурацкие!»

Офицер ничего не ответил сержанту, он просто включил передачу и, смиряя свою злость на Дайрона, выпустил облако дыма от проворачивающихся колес. Это, видимо, как-то успокоило копа, и, изрядно подымив и повизжав резиной, он продолжил путь дальше, но уже абсолютно без единого слова.