Репетитор - Питер Абрахамс

— …возместим половину, — продолжал говорить папа.

— Я возьму ваши деньги, — сказала мама Дэви. — Но учтите, что я пришла не за этим. Я хотела, чтобы вы узнали, — если, конечно, вы этого еще не знаете, — что из себя представляет ваш сын.

— Я понимаю, что вы чувствуете, миссис Брикхэм, — сказала мама. — Но мне кажется, что еще рано делать такие неутешительные выводы.

— Хотите его защищать — дело ваше.

Скрипнул отодвигаемый стул, затем другой.

— Вот чек, — сказал папа.

Да! Самый лучший отец в мире!

Раздались шаги. Руби бросилась в гостиную. Зиппи лежал на диване, на полу было несколько лужиц.

Мама Дэви ушла. Брэндон встал.

— Куда это ты собрался? — спросил папа.

— Пописать, черт подери! — сказал, а может, закричал Брэндон.

В ванной на первом этаже — полотенца в ней почему-то всегда плохо впитывали воду — Брэндон наконец мог спокойно подумать. Но единственной мыслью было: «Господи, неужели так трудно было помочь?» Родители вели себя как настоящие засранцы, мама Дэви была отвратительной старой задницей, водитель эвакуатора был засранцем, те засранцы на парковке были жуткими задницами.

Брэндон вышел из ванной. Родители ждали его у двери.

— Я что, даже пописать спокойно не могу?

— Надеюсь, ты понимаешь, — сказала Линда, — что разговор окончен.

— Ты пойдешь на курсы, — сказал Скотт.

Брэндону было невыносимо жарко. Одежда стала вдруг очень неудобной. На кончике носа вскочил прыщ. Брэндон чувствовал, как он с каждой минутой становится все больше.

— Делайте что хотите. — Брэндон прошел между родителями, чуть-чуть задев их, поднялся в свою комнату, захлопнул дверь и рухнул на кровать. На автоответчике телефона мигала лампочка. Брэндон нажал на кнопку. Дэви. «Черт, приятель, вот это дерьмо!» На заднем плане слышался речитатив Унки Дета. «Как насчет работы посыльного?»

То, что надо. Fuck you, good as new, all we do, then it's through.

Линда посмотрела на часы и решила, что администрация курсов еще может работать — как раз должны были начаться вечерние занятия. Она позвонила в Каплан, затем в Принстон. В обоих университетах ей сказали, что новый набор на курсы в отделениях в Коннектикуте будет проводиться только через два месяца.

— Невероятно! — Линда повернулась к мужу.

— Как ты думаешь, — Скотт открыл коробку с экзаменационными карточками, — может, мы сами этим займемся?

— Чем?

— Его подготовкой. Вот. — Скотт вытащил карточку. — Что значит фобия?

— Боязнь.

Скотт перевернул карточку и прочитал ответ:

— Эй, а ты права! — Он достал другую. — Вероломный?

— Предательский.

Скотт сверился с ответом:

— Ничего себе! Вот что значит специализация в языке. — Скотт вытащил еще одну карточку. — Прозелит.

— Прозелит? Это сложнее. Может, верующий?

Скотт посмотрел на ответ и покачал головой:

— Новообращенный.

«Специализация в языке, — подумала Линда. — Всего-навсего в Университете Коннектикута». Конечно, это не имело значения, но Линде стало немного неуютно.

— Это не сработает. Я имею в виду, если мы начнем его учить. Он не будет слушаться. И потом, — Линда вздохнула, — мы с тобой не учителя.

— Тогда что делать?

— Нужно найти кого-нибудь. Какого-нибудь профессионала, который будет работать с Брэндоном до тех пор, пока не начнется новый набор на курсы.

— Так. — Скотт открыл «Желтые страницы». — Какую рубрику мне смотреть?

— Репетиторы.

— Здесь их полно. «Индивидуальные занятия у вас дома, почасовая оплата».

— Сначала нужно все подробно разузнать. Я завтра поговорю с людьми, позвоню знакомым.

— Хорошо, я тоже.

Линда посмотрела на мужа. Ее взгляд говорил: «Не надо. Я сама с этим справлюсь». Но Скотт ничего не заметил: он разломал печенье и вытащил бумажку с предсказанием. Потом протянул ей: «Счастье повсюду».

Скотт кинул печеньице в рот. Хрум-хрум, и оно исчезло.

Зазвонил телефон. Джулиан стоял у окна и наблюдал за стайкой скворцов, которые носились над лугом, зажатым между двумя рощицами. В то же время он наслаждался самой первой затяжкой от первой за день сигареты. Курение — истинно приятное занятие, почти духовное, гармонизирующее тело и дух. Но Джулиан был не настолько глуп, чтобы не знать о вреде, приносимом сигаретами, — однажды он даже провел эксперимент, вызвав никотиновым дымом рост опухолей на позвоночниках белых лабораторных мышей. Беспокоясь о собственном здоровье, Джулиан позволял себе только три «Данхилл» в день: одну — утром, когда просыпался, другую — после обеда и еще одну — в любое время суток, когда ему хотелось покурить. Чаще всего это происходило, когда он был сыт, но иногда — совсем наоборот.

Джулиан втянул в себя дым, дал ему заполнить рот полностью и задержал до тех пор, пока никотиновые пары не впитали в себя всю влагу. Потом медленно вдохнул и позволил дыму самому искать выход — через нос и рот. Тантрическое курение. Сквозь голубоватый дым Джулиан следил за скворцами. Все птицы одновременно резко поднялись в воздух с дерева, росшего в западной роще, и полетели к восточной, сбившись в идеально треугольную стаю. Угол был почти ровно сорок пять градусов. Сочетание слаженных движений и глубокого черного цвета напоминало великолепно вымуштрованные фашистские войска. Мысль была приятной и каким-то образом связанной с дымом. Джулиан был уверен, что, будь у него время, он бы обязательно обнаружил эту связь. Он чувствовал, что все это имело отношение к тому, что природа никогда не бывает вульгарной.

Телефон продолжал звонить. Джулиан поднял трубку. Женщина. Полетта, Полина, Паула, или как там ее звали…

— Устроились на новом месте?

Точно, секретарша из офиса. Джулиан вспомнил две неглубокие — пока еще неглубокие — горизонтальные морщинки на ее шее и примитивный кулон на цепочке: золотая голова какой-то собаки, что-то в этом роде. Он оглядел свою по-спартански обставленную комнату:

— Да, спасибо, — обычная вежливость.

— Было время осмотреть город?

— К сожалению, нет.

— Уверена, он вам понравится. Всем нравится. Я сюда переехала из Индианаполиса.

Интересно, эта ли женщина провожала Джулиана оценивающим взглядом, когда он выходил из офиса, — он заметил отражение в стеклянной двери, — или то была другая — шеф агентства, которая его наняла. Джулиан не стал говорить о том, откуда он приехал. Вместо этого он затянулся еще раз, гораздо глубже, чем раньше, и бесшумно выпустил дым прямо в телефонную трубку.