Маршал военной разведки - Анатолий Терещенко

20 марта 1943 года командование Закавказским фронтом подписало приказ о награждении участников горной экспедиции. А 21 марта в Тбилиси в штабе фронта офицер А. Гусев доложил командующему фронтом И.В. Тюленеву о выполнении поставленной задачи и передал остатки немецких штандартов – два двух сантиметровых лоскута, намотанных на древко. Это все, что оставил свирепый эльбрусский ветер от гитлеровских ненавистных и ему флагов. Сама природа, казалось, расправилась с фашистской символикой, отторгнув ее на больших высотах нашей земли.

– Как я знаю, эдельвейс – это же альпийский цветок, в горах Кавказа он не растет, – заметил с ухмылкой командующий.

В этих словах офицеры уловили глубокий подтекст – не удастся закрепиться фашистам в горах, где для них «ничего нет хорошего, только ледяное ломкое крошево».

Опыт, полученный в боевых действиях на советско-финской войне, подсказывал Ивашутину одну непреложную истину – оперативный состав должен работать в войсках, а не отсиживаться в штабах и тылах.

Подчиненные, работавшие под его руководством, знали, что их начальник придерживается методики: особист обязан быть вместе со своим подразделением или частью. Если надо, лежать на животе или идти в атаку, не забывая главное: знать процессы, протекающие в армейских коллективах.

КРЫМСКАЯ ТРАГЕДИЯ

В декабре 1941 года Петра Ивановича Ивашутина назначают заместителем начальника военной контрразведки нового, только что рождающего Крымского фронта. Образован он был 28 января 1942 года путем разделения Кавказского фронта с включением в него армий, находившихся на Керченском и Таманском полуостровах. Фронт вобрал в себя также части, расположенные в районе Краснодара. Просуществовал он до 19 мая того же года.

Войскам Крымского фронта Ставкой ВГК было поручено оказывать помощь войскам Севастопольского оборонительного района и нанести удар своими силами на Карасубазар (Белгородск), тем самым создав угрозу выхода в тыл войск противника, блокировавших «легендарный Севастополь, город русских моряков».

С 25 декабря 1941 – го по 2 января 1942 года на занятый противником Керченский полуостров был высажен с кораблей Черноморского флота и Азовской военной флотилии, а также по льду замершего Керченского пролива, крупный десант войск Закавказского фронта. В его составе находилось около 42 тысяч человек, 43 танка, свыше 450 орудий и минометов. Цель операции – уничтожение керченской группировки противника и освобождение Крыма.

Войскам Крымского фронта требовалось прорывать прочную оборону противника на узком фронте, в так называемом «коридоре», ограниченном с севера Азовским, а с юга Черным морями, без каких-либо возможностей для охвата или обхода. По замыслу командующего фронтом генерала Д.Т. Козлова ставка делалась на нанесение флангового контрудара по прорвавшемуся противнику силами 51-й армии генерала В.Н. Львова. Но в результате прямого попадания снаряда по КП армии был убит ее командующий и ранен его заместитель К.И. Баранов. Исполняющим обязанности командующего стал начштаба армии полковник Г.П. Котов.

Одной из роковых ошибок командования Крымского фронта, как считал Мехлис, было то, что все три армии -44-я, 47-а и 51 – я – оказались развернуты в один эшелон, что резко сокращало глубину обороны и еще более резко ограничивало возможности по отражению ударов противника в случае прорыва. Да, Козлов виноват в этой стратегической задумке, а куда смотрел представитель Ставки? Правда, он не имел командирского образования, это его в какой-то мере оправдывало, а потому часть вины падала и на Сталина, направившего свою недавнюю «тень» руководить командным составом по принятию важных войсковых решений, а не надсматривать за командирами. Но, к превеликому сожалению, получилось последнее. Надзирательный раж, функции контролера взяли верх над продуманной работой в штабе фронта.

И вот уже командующий фронтом генерал Д.Т. Козлов для него становится «недалеким человеком», «пустышкой», «никудышним командиром». Он потребовал его замены. Командующего 44-й армии генерала С.И. Черняка Мехлис назвал «…безграмотным человеком, неспособным руководить армией». Его начштаба Рождественского – «мальчишка, а не организатор войск». Можно диву даваться, чья рука представила Черняка к званию генерал-лейтенанта… и т. д. и т. п.

Косые взгляды он бросал и на Ивашутина, но побаивался военного контрразведчика.

Активный участник тех событий, военный контрразведчик, ставший в последующем генерал-майором Л.Г. Иванов писал:

Еще бы не редактировать! Он ведь был многие годы членом редколлегии газеты «Правда», а потом и главным ее редактором. Мехлис много писал в эту газету. Диапазон его выступлений широчайший – от панигириков в адрес вождя нации, сталинской гвардии, до проблем обеспечения объектов промышленности рабочей силой и повышения урожайности зерновых в колхозах. Излюбленный жанр – передовая статья – «передовица» с лозунгами и призывами.

«Ни заметка, ни строка, ни единое слово не могли попасть на газетную полосу, – писал Юрий Рубцов в своей книге «Alter ego Сталина», – минуя густое сито самой откровенной политической цензуры».

Но вернемся к боевым действиям на Крымском фронте.

Что же касается положения наших войск, то Леонид Георгиевич рассказал на одной из встреч в Совете ветеранов Департамента военной контрразведки ФСБ, что фронтовой быт был очень тяжелым. Шли изнурительные, затяжные дожди. Никаких землянок не было и в помине. Все бойцы, включая командование батальона, находились в окопах по колено в грязи. Спать приходилось стоя, прислонившись к углу окопа. Месяцами люди были лишены возможности поменять белье или искупаться. Вшей было множество. Бывало, засунешь руку за воротник гимнастерки и на ощупь, не глядя, вытаскиваешь маленький катышек, состоящий из трех, четырех, пяти вшей.

В один из злополучных дней на наши позиции по ошибке обрушился огонь артиллерии нашей бригады. Как впоследствии выяснилось, начальник артиллерии бригады был пьян и не мог управлять огнем. На следующий день он был расстрелян.

Бои шли с переменными успехами. К сожалению, по целому ряду причин Крымскому фронту не удалось выполнить поставленную Ставкой задачу.