Часослов Бориса Годунова - Наталья Александрова

– Здесь закрыто! – вполголоса констатировала Ирина, почувствовав странное злорадство.

– Закрыто – откроем! – Узкоглазый скользнул свободной рукой по замку, и он с негромким щелчком открылся.

Узкоглазый втолкнул Ирину в калитку и шагнул следом, по-прежнему прижимая кончик шила к ее боку.

Они оказались в узком дворе, заросшем сорняками. В углу двора был железный бак для отходов, на котором сидел облезлый кот с драным ухом. Узкоглазый подтолкнул Ирину к этому баку. Глаза его вспыхнули недобрым тусклым огнем.

В этих глазах Ирина увидела свою смерть. Эта смерть была настолько близка, настолько неизбежна, что Ирина даже не испугалась – она только огорчилась, что умрет в этом грязном, запущенном дворе, рядом с переполненным помойным баком, и единственным свидетелем ее смерти станет облезлый дворовый кот… И небось, пихнет ее тело этот злодей прямо в бак, а там воняет… Тут Ирина сообразила, что ей уже будет все равно, и покорилась судьбе.

Узкоглазый поднял руку с шилом.

Ирина попятилась – но отступать ей было некуда, за спиной у нее был тот самый бак для отходов. Она выдохнула и собралась закрыть глаза, чтобы больше не видеть страшное узкоглазое лицо, вообще ничего не видеть…

И в это мгновение за спиной убийцы промелькнула какая-то стремительная тень, и что-то большое и, наверное, тяжелое опустилось на его голову.

Узкоглазый от неожиданности присел, вскинул руки, защищая голову, при этом выронил свой страшный инструмент. Шило покатилось по земле и укатилось под бак.

А Ирина разглядела, наконец, того человека, который отменил или, по крайней мере, отсрочил ее смерть.

Это было существо предположительно женского пола, одетое в некогда лиловый, а сейчас просто грязный спортивный костюм немыслимого размера и кокетливую соломенную шляпку с грязно-голубой шелковой лентой.

Короче, это была бомжиха Ляля – и сейчас ни один другой человек не вызвал бы у Ирины такой симпатии. Ирина готова была ее расцеловать – несмотря на запах.

Ляля огрела узкоглазого убийцу по голове той самой пластиковой сумкой из супермаркета, полной непонятных коробок, пакетов и свертков.

Сумка на вид казалась легкой, и Ирина не поняла, почему удар этой сумкой по голове произвел на убийцу такое сильное впечатление. Он все еще не мог прийти в себя, вертел головой, таращил глаза и тяжело дышал, как выброшенная на берег рыба.

Тем временем Ляля снова подняла свою сумку и снова с размаха опустила ее на голову узкоглазого. Тот покачнулся и упал. Ляля взглянула на него удовлетворенно, затем схватила Ирину за руку и потащила прочь, выпалив:

– Убегать, однако, нужно, долго он не пролежит! Крепкий мужик, быстро оклемается!

Ирина придерживалась того же мнения и побежала вслед за Лялей. Ее, правда, немного удивило, что та бежит не к железным воротам, которые ведут на улицу, а в глубину двора, где, казалось бы, нет никакого выхода – но она доверилась Ляле, решив, что та наверняка хорошо знает все местные закоулки.

Действительно, когда женщины подбежали к самому углу, оказалось, что стены домов в этом месте сходятся не вплотную, между ними оставался узкий зазор, куда Ляля и ввинтилась, недвусмысленным жестом предложив Ирине следовать за собой.

Особого выбора у Ирины не было. Она решила, что если довольно толстая Ляля без опаски протиснулась в этот проход, то она пройдет и вовсе свободно.

Так и вышло.

Протиснувшись между двумя стенами, женщины оказались в следующем дворе, более просторном и ухоженном, чем первый.

Ляля остановилась и огляделась.

Воспользовавшись этой паузой, Ирина задала ей мучивший ее последние минуты вопрос:

– Как это ты так ловко того мужика отключила? Вроде нетяжелая у тебя сумка, а как приложила его – он тут же выпал в осадок! Вообще отключился!

– Не тяжелая, говоришь? – Ляля усмехнулась, поставила свою сумку на землю, порылась в ней и достала кирпич. – А это ты видела? У меня сумочка не простая, с секретом! У нас, у бездомных, жизнь трудная и опасная, всегда нужно при себе иметь какое-никакое оружие! Кстати, зря мы остановились, тот мужик скоро очухается! – И она снова побежала, направляясь в дальний угол двора, где виднелись несколько стертых каменных ступеней, ведущих к двери в подвал.

Ирине ничего не оставалось, как послушно последовать за ней.

Спустившись по этим ступеням, Ляля остановилась и постучала в дверь условным стуком.

Из-за двери донесся кашель, и затем чей-то хриплый, недовольный голос проговорил:

– Кого еще нелегкая принесла? У меня закрыто! Сегодня больше не принимаю! Завтра приходите!

– Профессор, это я! – проговорила Ляля в дверь.

– Это какая же такая «Я»? – недоверчиво спросил тот же хриплый голос.

– Я, Ляля!

– Ах, это вы, мадам? – голос за дверью стал оживленным и радостным. – Так бы сразу и сказали!

Щелкнул замок, дверь открылась.

На пороге стоял невысокий сутулый мужчина лет шестидесяти, в поношенном пиджаке в крупную клетку. Под пиджаком была рубашка, тоже в клетку, только в мелкую. Завершал образ этого персонажа повязанный на шее яркий галстук-бабочка.

Мужчина учтиво поклонился Ляле и в лучших традициях позапрошлого века поцеловал ее грязную руку с обломанными ногтями. Ляля, подыгрывая ему, слегка присела с грацией бегемота среднего возраста.

Ирина изумленно уставилась на странного человека. Только теперь он заметил ее и спросил у Ляли:

– А это кто, мадам, ваша подруга?

– Подруга, подруга! – ответила та, проходя в глубину подвала. – Можно мы у тебя, Профессор, посидим часок? За нами какой-то отморозок гонится. Мы от него оторвались, но он упорный.

– Для вас, мадам, мой дом всегда открыт! – галантно проговорил обитатель подвала. – А ваши друзья – это мои друзья! Так что будьте как дома!

Ирина оглядела подвал, куда привела ее Ляля.

Это было длинное помещение с низким сводчатым потолком, состоящее из нескольких соединенных между собой арками комнат. Большая часть этого подвала была завалена перевязанными шпагатом стопками книг, газет и журналов. Едва ли не больше бумажного хлама было навалено на полу просто россыпью, грудами и горами, грозящими в любую секунду обвалиться, похоронив под собой скудную обстановку подвала – узкую койку, застеленную клетчатым байковым одеялом, два-три хлипких фанерных шкафчика, несколько колченогих стульев и табуреток, а заодно и самого хозяина.

Перехватив удивленный взгляд Ирины, Ляля пояснила:

– Профессор, он макулатуру собирает. Принимает у людей и сдает куда-то…

– Не куда-то, – уточнил хозяин, – а на фабрику, для переработки. Между прочим, очень нужное и важное дело! – Он поднял руку, подчеркивая важность своих слов. – Каждый килограмм макулатуры спасает дерево! Вы это знали?