Прах на ветру - Анна Чиж-Литаш

– Где вы находились позавчера после 21.00?

– Я была дома. Это могут подтвердить мои соседи по площадке. Я как раз приглашала их на ужин, – Иванова продиктовала адрес.

В своем блокноте полковник сделал пометку:

– К сожалению, его фамилию я не помню, – подарив полковнику улыбку, сказала она.

– У вас очень вкусное печенье! Я руку на отсечение даю, что это домашнее! – сказал полковник и отправил очередную печенюшку к себе в рот.

– Я сама пекла, – немного смутившись, сказала она, – а как вы догадались?

– По вкусу! Это печенье сделано с любовью. В магазине такое не продается. Вашему мужу повезло! – Виноградов внимательно посмотрел на Иванову.

– К сожалению, я не замужем. Но печенье действительно домашнее. Пекла для друзей.

– Для соседей-друзей? – уточнил полковник.

– Именно так, – Елена Павловна снова расположилась в кресле и принялась перебирать бумаги на столе.

Виноградов намек понял. Задав еще несколько уточняющих вопросов, он распрощался с Еленой Павловной, уводя за собой уже безнадежно влюбленного Беляка.

– Какое же у тебя дурацкое лицо! – сказал Виноградов, не сдерживая презрения в голосе. – И так каждый раз! Почему ты тупо молчишь, а я должен отдуваться за двоих? Ах, да! Твое либидо при виде красивой юбки зашкаливает, и кровь от головы отливает к…

– Ну хватит нотаций! А может это судьба?

– Какая еще судьба?! Без обид, мой престарелый друг, но здесь тебе ничего не светит. Подожди! Не перебивай!

Беляк только и успевал открывать рот от возмущения, глотая загазованный воздух проспекта.

– Во-первых, она моложе тебя почти в два раза, а во-вторых, я уверен, что у нее есть мужчина. Такие красавицы, да еще и умницы, не сидят долго у окна в ожидании принца. И услышь меня! Принца, а не старого дворецкого, – после этих слов Виноградов расхохотался, давясь дымом сигареты. – Я тебе посоветую присмотреться к Радушкиной Наталье Дмитриевне. Может она и не столь привлекательна, но тебе точно не будет с ней скучно. Мне кажется, что рот у нее не закрывается даже во сне.

Александр Петрович продолжал смеяться, разглядывая злобное лицо своего дражайшего друга. Тот, в свою очередь, лишь кривлялся, пытаясь скрыть за маской равнодушия обиду и разочарование.

– А теперь давай серьезно! Что ты думаешь по поводу Ивановой? Ну какой из нее убийца? Мне кажется, она и муху убить не сможет, – метясь бычком сигареты в урну, сказал Беляк.

– Не знаю. Я никому из них не доверяю. Давай сначала все проверим. И вообще, где твой профессионализм и чуйка? Все, давай выбрасывай из головы глупости и включайся в работу! – Виноградов старался быть серьезным, но все его нутро смеялось. – Кто там у нас еще сегодня? Надеюсь, не женщина. С меня хватит стрел амура!

– Нет. Мужчина, – Беляк достал из кармана записную книжку, – Сорокин Игорь Андреевич.

– Это еще кто такой? Тоже большой начальник? – недовольно спросил полковник.

– Вроде того. Начальник материально-технического отдела. Одним словом, завхоз!

– Каждый суслик в поле агроном! – Виноградов со злостью потушил сигарету и быстрым шагом направился к зданию.

В представлении Виноградова, завхоз – это человек зажиточный. Перед глазами сразу возникло два образа: школьный завхоз и заместитель начальника главка по тыловой части. И если первый был мужиком шустрым и хозяйственным, то ко второму это никак не относилось. Бывший коллега уже давно прирос к стулу, а свои хозяйские дела вел исключительно по телефону. Поднять сто двадцать килограмм живого веса из-за стола мог только начальник ГУВД или еще более «звездный» чиновник. Завхоз известной строительной фирмы, или, на современный лад, начальник материально-технического отдела, занимал золотую середину между двумя представленными типажами.

Сорокину Игорю Андреевичу на вид было лет сорок. Как выяснилось позже, в паспорте значились те же цифры. Он был среднего роста, с весьма заметным животом, пропитанным будничным пивом, пятничной водкой и калорийной едой. На макушке не хватало волос. Такой прической природа наградила Игоря Андреевича еще с рождения. Но тому, кто сталкивался с ним впервые, казалось, что накануне вечером жена выдрала ему клок волос.

Виноградов, бросив взгляд на прическу собеседника, изо всех сил сдерживал улыбку, не давая смеху вырваться наружу. Зато Беляк, как не старался, не смог скрыть своего настроения.

– Добрый день. Мы из милиции. Вас должны были предупредить насчет нашего визита, – расплываясь в улыбке, сказал Беляк.

Обменявшись любезностями, мужчины сразу перешли к заранее известному диалогу. Как выяснилось, Игорь Андреевич работает в компании полгода. Не скрывает, что пришел по знакомству: с Мазалевским был знаком еще с юных лет, вместе заканчивали университет. Отношения между старыми приятелями складывались хорошо, конечно, той дружбы, что была в юности, и след простыл, но приятельские отношения сохранились. Общались в основном по работе, иногда Мазалевский мог угостить приятеля чашкой кофе или выкурить вместе сигарету, но в гости домой никто друг друга не приглашал.

– Позавчера вечером вы случайно не пили с ним кофе? Нам сказали, что вы уходили позже обычного. Может, вы видели кого-нибудь незнакомого в кабинете вашего руководителя? – Беляк рассыпался в вопросах.

– Действительно, я задержался на работе, правда, чаи с начальником не гонял, – усмехнувшись, сказал Сорокин. – Мы закупаем новые компьютеры, поэтому я ждал ответа от поставщиков.

– Разве для этого не придумали мобильные телефоны? – доставая из кармана записную книжку, спросил Виноградов.

Сорокин засмеялся:

– Все не так просто. Я ждал не только звонка, но и письма, где были указаны все нюансы по технике. На самом деле, я задержался всего на час, поэтому я вне подозрений. Вечер провел в компании жены и дочери. Об этом они вам с удовольствием расскажут.

Сорокин крутился из стороны в сторону в своем кожаном кресле. Пропорции его тела не совпадали с размерами стула. Поэтому он так красочно напомнил полковнику фрагменты советских мультфильмов: маленький король на тонких ножках и с пухлым брюшком утопает в троне.

К сожалению, никакой новой информации Виноградов не узнал.

– Ну и скукота, – захлопнув за собой дверь, сказал он. – День в…, в общем, в пустую! Никто ничего не видел, никто ничего не знает! Детский сад! Обычный день, все работают как лошади, на работе конфликтов ноль, незнакомцев ноль, а начальник, как дуршлаг, весь в дырках! И на следующий день все хорошо! Все смеются, улыбаются, как будто человека и вовсе не было! Вот вдумайся, какой надо быть тварью, чтобы о тебе на следующий день никто и не вспомнил. Ан нет, прошу прощения, вспомнил! Хотя, услышав, как его называют, он наверняка захотел бы умереть еще раз!