Русский характер - Сергей Донской

– Такой необходимости нет, – уверенно произнес Дружинцев. – Вы видели не слишком качественную фотографию Кати Шарко. На самом деле цвет глаз почти идентичный. Кроме того, столько времени прошло. Девушка повзрослела, изменилась…

«Мы извлекаем ее из небытия, чтобы использовать в своих целях, а потом отправить обратно, – подумал Молотов. – Не операция, а спиритический сеанс какой-то».

– Другие снимки в досье имеются? – громко осведомился он, заглушая набирающий силу голос совести.

– Тот же пляж, другой ракурс, – встрепенулся Валуев, меняя слайд. – Фотографии были сделаны на украинском побережье Черного моря в начале нынешнего лета. Пансионат «Эльтиген» в поселке Героевское. Традиционное место отдыха Токаревой. Между прочим, это совсем рядом с местом проведения операции. Конечный пункт маршрута сразу за Керченским проливом, рукой подать. – Валуев с задумчим видом поскреб подбородок. – Случайное совпадение? Или судьба?

– Гадать об этом будете в свободное от службы время, майор, – громыхнул Молотов. – На кофейной гуще или картах – это как вам заблагорассудится. Я же хочу слышать факты. Вам есть что добавить по существу?

– Так точно, – промямлил Валуев. – Токарева всегда берет отпуск в последних числах мая.

– Почему? Любит холодную воду?

– Не могу знать.

На выручку смешавшемуся соратнику пришел Швец.

– Молодежь в это время сдает экзамены, – пояснил он, – так что на Крымском побережье тихо, малолюдно, чисто, да и ловеласы еще не так донимают. Если не считать редких периодов активности, Токарева избегает мужского общества. На то имеются объективные причины…

Тут Швец, оборвавший доклад на интригующей ноте, многозначительно накрыл ладонью канцелярскую папку, обтянутую красным пупырчатым дерматином. Идентичные папки лежали на столе перед всеми участниками совещания. Скользнув по ним взглядом, Молотов взглянул на экран.

Вторая фотография была не так эффектна, как предыдущая. Татьяна Токарева была снята со спины, вполоборота к объективу. Приготовившись наклониться за полотенцем, она застыла в позе, далекой от изящества.

– Не грузновата ли нижняя половина? – спросил Молотов. – Насколько она соответствует заданным пропорциям?

– Не забывайте, что в последний раз Шарко видел жену около десяти лет назад, – ответил Дружинцев. – Теперь она, так сказать, повзрослела и, соответственно, видоизменилась. Возьмем хотя бы стопу. – Прихватив ручку, он поднялся с места и приблизился к экрану, чтобы указать на упомянутую часть тела. – Удалось выяснить, что Катя носила тридцать пятый размер обуви, а у Татьяны тридцать седьмой, но такое увеличение естественно с возрастом. Не должно смущать нас и то, что ноги подсадной утки на пару сантиметров короче, чем у оригинала. – Дружинцев черканул по экрану импровизированной указкой, а плоская черная тень продублировала это движение. – Высокий каблук компенсирует разницу. То же самое касается роста.

– Рост Катерины Шарко – сто семьдесят три сантиметра, а мы имеем ровно сто семьдесят, – отметил Крейцеров.

– Учтите, – улыбнулся Дружинцев, – что муж Кати уже тогда был не мальчиком и все это время не молодел, не вверх тянулся, а уменьшался, проседал вместе с хрящами своего позвоночника. Если он и заметит разницу, то она покажется ему незначительной. Главное, что общие параметры обеих фигур совпадают… Чтобы наглядно проиллюстрировать это, хорошо бы сменить кадр.

– Действуйте, майор, – разрешил Молотов.

Валуев провернул колесико кинескопа. На экране возник фотомонтаж: две женские фигуры в полный рост, снятые при разном освещении, с разных дистанций, но подогнанные таким образом, что кадр можно было использовать в качестве головоломки «Найдите 10 отличий на картинках».

Отличий хватало. Левая фигура принадлежала молодой жене Шарко, пропавшей без вести в конце прошлого века. Справа была изображена Татьяна Токарева, живая и здоровая.

«Пока», – уточнил про себя Молотов.

– Телосложение в обоих случаях правильное, – сказал Дружинцев. – Фигура женщины считается пропорциональной, если обхват талии на 24 сантиметра меньше обхвата бедер, объем бедер приблизительно равен объему груди, а окружность талии равна росту в сантиметрах минус 102. Что мы и наблюдаем. – Ручка Дружинцева плавно обрисовала линию бедер Токаревой и устремилась вверх, изобразив на уровне чашечек купальника нечто вроде математического знака бесконечности. – Иными словами, женщина ростом метр семьдесят сложена правильно, если обхват ее талии равен 68 сантиметрам, а груди и бедер – 92.

Молотов, произведший в уме аналогичные арифметические вычисления, скептически хмыкнул:

– Катерина была манекенщицей, и это сразу бросается в глаза. Что касается Токаревой, то она… как бы это выразиться… менее изящна.

– Разница незначительна, – возразил Дружинцев. – В позапрошлом месяце Токарева обратилась в больницу с ОРЗ и была направлена на обследование в кабинет рентгенографии. Разумеется, мы воспользовались этой возможностью, чтобы снять интересующие нас параметры.

– Было бы странно, если бы вы не удосужились это сделать, – проворчал Молотов. – И что за цифры мы имеем?

– Девяносто четыре, семьдесят, девяносто три. – Казалось, числа выскакивали из Дружинцева неудержимо и звонко, как монеты из игрового автомата. – В полном соответствии с естественным увеличением объемов на три миллиметра ежегодно. Примерно так выглядела бы Катерина Шарко в этом возрасте, если бы сошла с подиума. – Ручка описала на экране окружность, условным центром которой послужил пупок Токаревой. – Достаточно сбросить пару килограммов, и получится идеальный вес.

– Семьдесят? – предположил Молотов.

– Шестьдесят восемь половиной, – ответил Дружинцев, питающий пристрастие к абсолютно точным цифрам.

Повинуясь властному жесту генерала, он отвесил дирижерский полупоклон и, оправляя на ходу пиджак, вернулся на место.

– Ну, – заключил Молотов, – внешняя оболочка подходящая. А что насчет внутреннего содержания?

– Как обычно, проблемы, – сказал Швец.

– Серьезные? – насторожился Молотов.

– Преодолимые. При благоприятных обстоятельствах.

– Излагайте, подполковник.

– Слушаюсь. – Прежде чем приступить к докладу, Швец открыл папку и пробежал взглядом по первой странице. – Итак, – произнес он, – сексуальная жизнь претендентки. Активной ее не назовешь, скорее наоборот. Последняя половая связь осуществлялась три года назад, до этого был двухлетний перерыв, дальше снова затишье вплоть до студенческой поры.

– От сессии до сессии живут студенты весело, – изрек Валуев, после чего, пронзенный бешеным взглядом генерала, стушевался, потупился и залепетал какие-то оправдания.

– Выключите свой волшебный фонарь и помалкивайте, майор, – перебил его Молотов. – Вот дойдет до вас очередь, тогда и блеснете красноречием. И советую вам впредь хорошенько взвешивать каждое слово, прежде чем оно будет произнесено. Терпеть не могу пустопорожнюю болтовню. У некоторых превратное представление о студенческой жизни. – Тяжелый генеральский взгляд давал ясно понять, кто скрывается под определением «некоторые». – Большинство из присутствующих здесь офицеров начинали службу в МГИМО, и что же? Они там веселились у себя на факультете? Хохотали до упаду? Сыпали прибаутками? Отнюдь. Будущие контрразведчики учились и работали, работали и учились. Вот так обстояли дела, товарищи. – Произнеся крамольное обращение, Молотов слегка покраснел и, скрывая смущение, направил разговор в изначальное русло. – Что там с сексуальной жизнью Токаревой? Отклонения? Комплексы?