Не смей меня желать - Анна Квин

Я смотрю, не в силах отступить или отвести взгляд. Смертоносный танец завораживает, капельки пота стекают по спине и груди, когда Марк лупит по груше, а я стою, закусив губу, и понимаю, что хочу подойти к нему сзади и заставить его продолжить то, что мы с ним начали полчаса назад. И меня дико злит, что вряд ли он оценит такой порыв. Я наблюдаю за ним еще какое-то время, а потом представляю, насколько буду неловко себя чувствовать, если он меня заметит, и поэтому позорно сбегаю, чтобы спрятаться у себя в комнате.

Ника

Надо ли говорить, что ночью я сплю отвратительно. А когда засыпаю, то снится мне такое, от чего между ног влажно и горячо, а щеки буквально пылают. С утра я плаваю, прошу принести мне кофе прямо к бассейну и всеми силами избегаю встречи с Марком. То, что вчера было естественным и единственно верным, сегодня дико смущает. Я не могу его видеть, так как не понимаю, что от него жду. Как он будет смотреть на меня? А что если на его красивых губах появится презрительная усмешка победителя? Что с ней делать? Влепить пощечину? А основания?

Как теперь с ним себя вести? Будто ничего не произошло? Но ведь произошло, и я помню вкус его губ, тесные объятия, тугие мышцы и ощущение подавляющей силы. От воспоминаний я снова плыву. Грудь становится тяжелой и хочется застонать от нереализованного желания. Ну почему все так сложно? Неужели я не могу испытывать таких же чувств к кому-то из менее проблемных парней? Не к своему охраннику? Зачем мне эти сложности?

Чтобы не думать сейчас об этом, я провожу ленивый день дома, когда присутствие Марка рядом просто не требуется. Обедаю с папой, снова завожу разговор о том, что мне и без охранника хорошо. Рассказываю про произвол ментов, получаю обещание, что папа со всем разберется, и узнаю, что никаких новостей по поводу убийцы Лизы пока нет.

– Еще мало времени прошло. – Папа вздыхает и трет переносицу. Я понимаю, его тоже волнует это убийство, и у меня возникает мысль о том, что он, возможно, знает больше, чем говорит. Но я даже не спрашиваю. Он не скажет ничего способного, по его мнению, меня взволновать.

– Мне кажется, его и не будут искать. – Я качаю головой. – Всем лень работать.

– Не будут искать убийцу дочки Ленькова? Ник, ты серьезно? Будут, как миленькие, а если не захотят, то получат такое давление со всех сторон, что очень быстро передумают. Нужно просто немного потерпеть.

– И охранника? – вздыхаю я.

– И охранника, – отзывается папа. – В чем проблема, Ник? Он как-то плохо себя ведет? Лишку себе позволяет? Пристает? Ты скажи мне, и я все решу.

Я думаю. Соблазн сказать какую-нибудь гадость велик, но потом я вспоминаю капельки пота на спине, мягкие, требовательные губы, пахнущие мятой, и качаю головой.

– Нет. Он ведет себя хорошо, образцово хорошо. Просто я не привыкла. Я хочу свободу. Встречаться с друзьями, общаться, пить кофе.

– Ну и пей. Кто же мешает?

– Я всегда с ним.

– Ну представь, что это столб. Робот. Да не знаю… что его нет. Масса вариантов.

– Но он человек и он постоянно рядом. – Я откладываю вилку в сторону и встаю, понимая, что мы просто не слышим друг друга. А объяснять те чувства, которые я испытываю, когда Марк возле меня, папе не стоит.

Пока я решаю, что делать не только с Марком, но и вообще, звонит Дина.

– Мы собираемся в клуб, – говорит в трубку она. – Даже Дашка едет.

Это прямой намек на то, что и мне не отвертеться.

– Но Лиза… – делаю слабую попытку отказаться.

– Ник, ну что ты как маленькая? Ты же понимаешь, что ее не вернуть. Так и будешь сидеть в четырех стенах?

– Просто мне не нравится идея хождения по сомнительным заведениям.

– Мы не в сомнительное, – тут же отзывается Дина. – Мы в «Космос»: охрана, фейс-контроль и прочее.

– Папа приставил ко мне охранника.

– Ну и ОК, тащи его с собой. Даже Георгий будет. Пообщаются.

– У них разные возрастные категории, – бухчу себе под нос, но Дина слышит и в ее голосе мелькает интерес.

– Он молоденький, что ли? Тогда тем более тащи.

– А ты не видела его на похоронах?

– Я рыдала, а потом пила, – признается подруга. – И вообще мало, что помню. Так ты приедешь?

Я думаю, прикидываю альтернативные варианты и соглашаюсь. Сидеть дома совсем не прикольно. А клуб – хороший повод постараться отнестись к Марку, как к столбу. Чертовски сексуальному столбу, который меня дико заводит.

Марк

Все же зал – это лучшее средство, как и от сексуального желания, которое в данный момент не удовлетворить, так и от отвратительного настроения. Жаль только силы уже не те, что до ранения. Марк очень быстро выдыхается, зато засыпает тоже моментально.

Ну а утро встречает солнцем и наглой блондинкой на шезлонге, которую он может видеть из окна своей комнаты.

Сегодня Ника, похоже, никуда не собирается, лениво пьет коктейли и делает вид, будто он предмет мебели.

О вчерашнем девица не помнит или делает вид. Впрочем, а что он ожидал от наглой мажорки? Пунцовых щек и опущенных ресниц? Глупо.

Она просто его игнорирует. Это злит. Даже не сам игнор, а непонимание, что сегодня ждет в течение дня. Она собралась устроить себе выходной и планирует весь день проваляться у бассейна, или же нужно готовиться к поездке? Когда? Куда? Он сегодня нужен? Или нет? Если нет, то можно ему тоже отдохнуть? Или он все равно должен маячить на достаточном расстоянии, чтобы с одной стороны не бесить, а с другой – в любой момент оказаться рядом?

Сегодня жарко. Марк предпочел бы остаться у себя в комнате под кондиционером, но приходится торчать в тени в ненавистной водолазке, ворот которой сдавливает горло. Никто не мешает поменять ее на майку, но Марк пока не готов. Не сейчас, не после того, как ее нежные губы были такими податливыми.

Почему-то иррационально не хочется ее пугать. Хотя Ника все видела. Смысл прятаться? Только вот все эти мысли все равно не заставляют Марка сходить и переодеться, а к вечеру нахальная и взбалмошная девица радует.

– Мы через час едем в клуб, – заявляет она, вышагивая мимо в прозрачном халате-парэо, накинутом на идеальное загорелое тело, в сводящем с ума бежевом купальнике. Неужели нельзя надеть какие-то тряпки, которые будут заметны издалека?! А то идет, будто голая. Или в этом и смысл?

Как заставить себя не думать о том, что все эти демонстрации для него? Ведь ясно, он для Ники не человек. И интереса она к нему не испытывает. Шрамы, его положение – все не то, что нужно богатой девочке.

Это злит. Злит ее походка, плавное покачивание бедер, грива светлых волос, которая спускается почти до задницы. И эта ее надменность тоже злит. Но сильнее всего злит, что она просто играет, не понимая, что творит с его сердцем. Все эти заигрывания, поцелуи – это все ранит. Делает уязвимым. А может быть, Ника все прекрасно понимает, и ей просто нравится власть. А власти всегда мало. Мало управлять его действиями, нужно еще и сердцем. Еще чуть-чуть и она получит верного, преданного и безотказного пса, готового сдохнуть за один взгляд хозяйки. Марк согласен работать псом, но вот становиться им взаправду не хочется.